Девятое правило волшебника, или Огненная цепь

Гудкайнд Терри

Ричард выпустил гнев на волю и с головой окунулся в его ярость. Уже не могло быть никаких компромиссов, никаких переговоров, никакой пощады.

Он стоял боком, слегка согнув колени. Правой стороной он повернулся к человеку, державшему девочку, так, чтобы тот не мог видеть его меч. Тот все продолжал смотреть на охранников, которые держали его напарника. На Ричарда он не обращал никакого внимания.

Огромный мужчина, держащий кричащую девочку еще не знал, но для Ричарда дело уже было кончено. Для Ричарда он был уже мертв.

Гнев меча

вырвался наружу раньше, чем его рука нашла рукоять. Когда это произошло, ярость захлестнула его сознание, мышцы приступили к исполнению его непреодолимого желания, чтобы его смертельная мысль стала явью.

Тут же спокойствие сменилось ужасающей лавиной необходимости действовать.

В этот момент Ричард не желал ничего кроме крови этого человека. Ничто меньшее не устроило бы его. Ярость сожгла всю неуверенность. Меч Истины был инструментом намерения Искателя, и это намерение было простым и ясным. Теперь, когда рука Ричарда лежала на рукояти его меча, не существовало более ничего, кроме его цели, и цель эта состояла в том, чтобы обрушить смерть на человека, стоявшего перед ним.

Его взгляд притянул к себе цель. Вся его жизнь слилась в это смертоносное обязательство.

Человеку с ножом достаточно было лишь провести рукой поперек нежной шеи, чтобы девочка умерла. Но это займет некоторое, пусть и короткое, время, потому что сначала убийца должен будет решить сделать это. В эту минуту жизнь мужчины была связана с жизнью девочки — если она умрет, его жизнь потеряет свою ценность. Он должен был взвесить все и сделать выбор; но выбрать убийство он мог не раньше, чем обдумает свое решение. И это решение займет некоторое время.

Ричард уже принял решение и полностью подготовил себя к выполнению его. Теперь у него было время, которое дало бы ему возможность изменить ситуацию и управлять результатами. Он не мог позволить себе ошибиться и потерять время.

Больше ничего не имело значения.

Разгоряченный гневом меча и своим собственным, он хотел крови. Ничто иное не удовлетворит его, ничто меньшее не остановит его, он не примет ничего меньше.

Ричард повернулся спиной к негодяю, державшему девочку, делая вид, что медленно отступает, как и приказал этот человек. Он знал, что таким образом внимание преступника переключится с него на другие вещи и заставит воспринимать людей стоящих сбоку и сзади от себя как более очевидную угрозу.

Ричард задержал дыхание и крепко сжал рукоять меча. Окружающий мир, казалось, стал беззвучным и неподвижным.

Повернувшись, он замер.

Ричард почувствовал удары своего сердца.

Используя всю возможную силу, пока окружающие стояли неподвижно, пока человек с ножом застыл на грани убийства, пока пронзительный крик девочки тонким звуком заполнял помещение, он всего себя вложил во взрывное движение.

Он резко развернулся. Его клинок вырвался из ножен, полный собственного гнева, усиленного смертельной решимостью Ричарда.

Звон клинка Меча Истины слился с криком ярости Ричарда. Поворачиваясь,

он всю свою ярость вложил в этот крик. Со всей силой до последней капли, он направил клинок, придавая ему такую мощь и скорость, на какую только был способен.

В этот момент все внимание Ричарда было сосредоточено на человеке с ножом, который удивленно замер. Время словно остановилось. И в эту пустоту Ричард вложил всю мощь его мускулов, весь свой гнев, всю необходимость. Это мгновение принадлежало ему одному, и он подчинил его своей исключительной цели.

Он отчетливо различал капельки пота, стекающие по лицу этого человека. Желто-оранжевый свет фонарей отражался в этих каплях, а сами фонари, словно невесомые, парили в воздухе. Ричард мог бы сосчитать блики света в каждой капельке пота, пока его меч очень медленно продвигался вперед. Он мог бы пересчитать каждую торчащую прядь сальных волос этого человека.

Ричард сознавал, что за ним наблюдает множество глаз, также как и глаза этой девочки, но это не имело никакого значения. Единственное, что было для него важно, это те темные глаза, которые, наконец, встретились с его сверкающим взглядом.

Ричард увидел, как в этом взгляде зарождается мысль. Клинок меча Ричарда со свистом разрезал пыльный воздух. Свет фонарей отражался от острого, как бритва, лезвия. Он видел, как блеск клинка отражается в темных глазах того человека. А еще он увидел там полное осознание всей степени опасности.

Меч, вращаясь, летел вперед стремительный, как удар кнута, несся прямо к этим глазам, к цели, с которой Ричард не сводил взгляда.

В этот момент тот человек принял решение действовать. Но в этот бесконечно малый промежуток между мыслью и действием клинок, словно молния, покрыл большую часть расстояния. Кроме того, боевой клич Ричарда заставил негодяя замереть в напряжении.

Мускулы человека застыли, пока ужас боролся с намерением.

Это была гонка. Какое из лезвий первым достигнет живой плоти.

Потеря в этой гонке будет безвозвратной.

Прикованный взглядом к противнику, Ричард увидел летящий меч только когда он вошел в поле его обзора, приблизившись к цели. Вид клинка наполнил его воодушевлением.

Ведомый гневом, клинок попал точно туда, куда целился Ричард.

Время взорвалось яростными звуками. Мир окрасился красным, когда клинок расколол голову негодяя. Твердый звук удара громом заполнил конюшню.

Кости раскололись. Темно-красные капли разлетелись далеко вокруг. Лезвие снесло верхнюю часть черепа, разрывая плоть, оставляя на стене длинный кровавый след.

И в это вдребезги разбитое мгновение прекратилась жизнь человека. Не ведающий жалости гнев оградил Ричарда от боли.

Сила, с которой меч ударил в цель, заставила руку с ножом освободить девочку еще до того, как меч завершил свое движение. Тело человека превратилось всего лишь в лишенный души кусок мяса.

Он решил убить девочку, но у него не было времени претворить свое решение в действие.