Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному
Шрифт:
В музы Тракль определил младшую сестру Маргариту. Есть сведения, что отношения их были глубоко неплатоническими. А проще говоря, сугубо кровосмесительными. За что молодой человек и винил себя до самой смерти. Маргарита покончила с собой ровно через три года после гибели брата. Но речь сейчас, сами понимаете, не об этом. Мы вспомнили о нечитаемом и непочитаемом нами Тракле лишь как об одном из самых последовательных поэтов-наркоманов.
Из гимназии его вышибли после седьмого класса — ввиду полнейшей неуспеваемости. Семнадцати лет он устроился подручным в аптеку под романтическим и каким-то роковым теперь названием «У белого ангела», где и получил практически
Душа поэта не вынесла в 1914-м. Тракля призвали на фронт — рецептариусом (аптечное дело он действительно знал назубок). Однополчане рассказывали о попойках между боями, в которых нашему герою не уступал лишь штабной лекарь… После ожесточенного сражения под Гродеком, где Брусилов задал австро-венграм знатного перцу, Тракль вынужден двое суток практически в одиночку оказывать помощь плюс-минус сотне раненых и искалеченных соотечественников. Потрясенный случившимся, он предпринимает попытку самоубийства, но у него успевают отнять оружие и отправляют в гарнизонный госпиталь — освидетельствоваться на предмет психического равновесия. И уже там, несколько дней спустя, лейтенант Тракль поканчивает с собой, приняв запредельную дозу кокаина — по всей видимости, заранее украденного им из полевой аптеки…
А вот Карл ГУЦКОВ попал в наркоманы совершенно случайно. Глава литературного течения «Молодая Германия», он был типичный диссидент, что уже почти по определению подразумевает параноидную составляющую личности. Каковая и была клинически зафиксирована к середине 60-х. Напряженная умственная деятельность, бесконечная борьба с полицией и литературными врагами привели к нервному срыву, отягощенному бредом преследования и ипохондрическими идеями. Ломбразо сформулировал недуг Гуцкова предельно лапидарно: «Сошёл с ума».
Борясь с бессонницей, писатель последовал чьему-то доброму совету и начал принимать хлорогидрат. Препарат только-только входил в лечебную практику и до самого конца XIX активно применялся в качестве снотворного средства. О вызываемой им лекарственной зависимости было еще ничего не известно. И несчастный Гуцков беспрерывно увеличивал вечернюю порцию спасительного снадобья, пока не проглотил однажды критической дозы хлорала и не добился, наконец, желаемого результата — впал в самый настоящий летаргический сон.
По одним слухам, ту злосчастную свечу наркоман-поневоле опрокинул на одеяло случайно. По другим это был вполне осмысленный шаг. Но факт остается фактом: Карл Гуцков заживо сгорел в собственной постели…
В качестве обезболивающего средства прописал доктор опиум и основоположнику английского детективного романа Уилки КОЛЛИНЗУ. Писатель почувствовал себя лучше и привык. Дозы увеличивались и увеличивались. Всё закончилось ПОЛНЕЙШИМ распадом личности…
Напомним, что последние полтора десятка лет Диккенс мотался по Англии и Европе (преимущественно
Не от хорошей жизни и тоже в известной мере случайно стал морфинистом Михаил БУЛГАКОВ. Ему было двадцать шесть. Он служил сельским врачом и, отсасывая как-то через трубку дифтеритные пленки из горла больного ребенка, заразился сам. Ввёл себе противодифтеритную сыворотку. От той начался зуд, выступила сыпь, распухло лицо. Боли не давали спать, и доктор попросил вколоть ему морфия. Через день впрыскивание повторилось. Потом еще и еще. Организм привык к наркотику в считанные дни — Булгаков подсел…
Год спустя он пил морфий уже прямо из пузырька. Как медик прекрасно отдавал себе отчет в происходящем, как человек — испытывал всё большие ломки. К тому же, Михаил Афанасьевич панически боялся огласки. Нервы начали сдавать. «Ведь ты не отдашь меня в больницу?!» — молил бедняга Тасю (Татьяна Николаевна Лаппа — первая жена писателя), всё невозвратней теряя человеческий облик. Однажды в припадке гнева он лукнул в жену горящим примусом, в другой раз — целился в нее из пистолета…
Она же и спасла его.
Вынужденная делать мужу успокоительные инъекции, Татьяна Николаевна стала обманывать его, впрыскивая в вену вместо наркотика дистиллированную воду. Не чувствуя эффекта, Булгаков требовал увеличить дозу. Тася терпела его ор и упреки, упрямо продолжая затеянное. И свершилось то, что иначе как чудом не назовешь. Во всяком случае, даже сегодняшняя практика лечения наркоманов знает лишь единичные случаи, подобные этому: произошло ПОЛНОЕ отвыкание. А ведь до «Мастера и Маргариты» дело могло запросто и не дойти…
Увлекался «дурью» и большой поклонник Колриджа Николай ГУМИЛЕВ. Во всяком случае, поэт долгое время курил опиум, меняя трубки в поисках «более удобной»…
Но едва ли не самым записным наркоманом широкого профиля среди отечественных литераторов был БРЮСОВ. Начал с опиума. Тот вроде бы помогал в общении, позволял делаться более доступным и открытым. По большому счету это было баловство и пижонство купеческого сынка. Настоящим же морфинистом Валерий Яковлевич стал, по воспоминаниям Ходасевича, году в 1908-м, с легкой руки его тогдашней пассии Нины Петровской — по-своему весьма обаятельной, но вполне законченной истерички. На морфин самопровозглашенный гений подсел уже капитально. Отделаться хотел, да не удалось. Обращался к доктору. Лечение прошло почти безрезультатно. Тот же Ходасевич рассказывал, как в 1917-м во время разговора он заметил, что Брюсов вдруг впал в оцепенение и едва не уснул. Потом встал, удалился в соседнюю комнату и вернулся оттуда «помолодевшим». Владислав же Фелицианович вспоминал, как пару лет спустя заглянул невзначай в ящик рабочего стола к Валерию Яковлевичу и наткнулся там на иглу от шприца да обрывок газеты с пятнами крови…
О героиновой зависимости Брюсова — «для возбуждения ослабевшей энергии» — вспоминала и свояченица поэта Б. Погорелова… Но самым, пожалуй, достоверным свидетелем выступает сам «певец холода»: в его поэме «Подземное жилище» красноречиво и профессионально приведены ВСЕ виды наркотических опьянений. Есть мнение, что одной из причин преждевременной смерти поэта от скоротечного воспаления легких стал именно наркотик, снижающий, как известно, уровень иммунной защиты организма…
В изголовье постели умершего при не вполне проясненных обстоятельствах ГОГЕНА был найден огромный шприц со следами морфия…