Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному
Шрифт:
Вспоминают современники и о великолепной библиотеке художника. Ее составляли инкунабулы по архитектуре, труды великих философов, сочинения религиозного содержания (необходимые всякому образованному человеку той эпохи), книги Гомера, Еврипида, Эзопа, Тассо, Петрарки…
Можно было обойтись без всего этого? Наверное, можно. Но так ли легко творилось бы нерасточительному чудаку на протяжении полувека, проведенного в тех апартаментах?..
Он испытывал материальные затруднения ПОСТОЯННО, и ни один из искусствоведов не может ответить на простой вопрос: почему не иссякший до последних дней живописца поток заказов, не смог обеспечить ему безбедной старости. Дворец ветшал. Музыканты разбежались. Гости испарились. Хозяин всё больше замыкался
Опись вещей, обнаруженных после смерти Эль Греко в ошеломлявших некогда великолепием залах, потрясает: восемь стульев, два пустых сундука, три рубашки, два ручных полотенца, пара канделябров да жаровня, у которой старик грел свои немощные ноги…
Плюс картины, эскизы, модели из гипса и воска, проиллюстрированный пятитомный трактат по той самой архитектуре, неразорённая библиотека и развешенные по мастерской миниатюрные копии ВСЕХ полотен художника…
Другое дело — ТИЦИАН! Этот не только знал себе цену, но и ни на минуту не позволял забыть о ней окружающим.
«Тициан — наиболее алчный из людей, когда-либо созданных природой», — вспоминал кто-то из придворных его патрона, герцога Урбинского. «Ради денег он сделает всё, что угодно», — уточнял испанский посол…
Насчет чего угодно — враньё. Величие Тициана в том, может быть, и состояло, что изображая сильных мира сего, он был предельно искренен. Могущественный покровитель художника «повелитель полумира» Карл V запечатлен им сгорбившимся в кресле. Не грозный владыка, а придавленный грузом судьбы одинокий человек. За этот портрет император пожалует живописцу титул графа, звание государственного советника и высший сан «Рыцаря золотой шпоры со знаком Меча и Цепи» — в придачу к тысяче скудо за собственно работу… Заметим, Тициан писал императора не раз, и неизменно получал в благодарность тысячу золотых. Рассказывали, что однажды Карл поднял выроненную художником кисть — чем не знак буквального преклонения перед неземным талантом?..
В Венеции не было вельможи, не мечтавшего однажды попозировать «королю холста». И он писал их — дожей, кардиналов, герцогов, маркизов — всех кто готов был платить за холсты золотом. И они не просто платили — осыпали. Благодаря чему главный художник Венеции (это не славословие — это должность, которую пожаловал Тициану верховный совет Синьории, подкрепив свое решение годовым окладом в 200 скудо) и сам вел жизнь вельможи и уже выбирал заказы подороже. Венеция двадцать лет платила ему, терпеливо ожидая завершения украсившей Золотую Гостиную «Битвы при Кадоре»…
Потом пришел черед раскошеливаться и понтифику. Прозванный последним из великих пап Павел III пригласил лучшего на земле 70-летнего портретиста в Рим, встретил с почестями, подобающими принцу, и разместил по соседству с собой — в великолепных покоях Бельведера. Там Тицианом будет написана «Даная». Увидев ее, некоронованный владыка Рима старик Микеланджело скажет одному из учеников: «Всё что он пишет, совершается здесь, на земле». И наткнувшись на недоуменный взгляд подмастерья, пояснит: «Мы с Рафаэлем обещаем, а Тициан — дает»…
Окружая гостя неслыханным вниманием и заботами, папа хотел, чтобы тот дал и ему. Однако на знаменитом портрете с внуками заказчик вышел не величественным наместником бога на земле, но тем, кем виделся со стороны — согбенным немощным старцем: в этом Тициан был неподкупен. Он любил деньги, но, зарабатывая их, угождал не платившему, а вечности. И чем тверже соблюдал это правило, тем щедрее сыпалось золото в его сундуки…
С другой стороны, мы вроде бы только что убедились, что не бывает сумм, каких не смог бы растранжирить
И всё-таки эта история выглядела бы слишком сусальной, не венчай её поистине плачевный финал: бездарному и непутевому старшему сыну живописца — Помпонио — хватило нескольких лет, чтобы промотать отцово состояние впрах…
Природа не только отдыхает на детях гениев — зачастую именно их руками она квитается с некоторыми из великих отцов за перерасход везучести. Хотя бы и посмертно…
И давайте обратимся к языку цифр, задающих атмосферу эпохи и проясняющему механизм ценообразования шедевров. Минимальная потребительская корзина для семьи из четырех человек исчислялась в ту благословенную пору 30 флоринами в год. Ровно столько, например, получил за «Коронование Богоматери» маститый уже Сандро БОТТИЧЕЛЛИ.
Вазари уточнял: «…зарабатывал он много, но всё у него шло прахом, так как хозяйствовал плохо и был беспечен… в конце концов обеднел настолько, что если бы не поклонники его таланта, мог бы умереть с голоду».
С учетом расходов на краски «Коронование» оценивалось в 100 флоринов — цена недорогого дома (приличный тянул на 300–400)… Сотку земли можно было приобрести флоринов за 6–7. Кафтан стоил от 45 до 100 золотых (кафтаны разные бывают). Хорошая верховая лошадь — 70–80.
За каждую фреску на стенах Сикстинской капеллы мастера получали по 250 флоринов, из которых почти половина уходила на краски и прочие текущие расходы. Поэтому гоняться за штучными заказами считалось делом хлопотным. Практичнее было сидеть на твердом окладе.
Некоторым удавалось…
Вроде бы по горло заваленный работой в родной Падуе МАНТЕНЬЯ согласился-таки (три года торговался) перебраться в Мантую, правитель которой маркиз Луиджи Гонзага пожаловал ему 600 флоринов годовых, жилье и обеспечение дровами с зерном. Это было очень выгодное предложение. Художник переехал и вскоре имел достаточно средств на постройку дома по собственному проекту и покупку солидного земельного участка. Поначалу зарплаты (к которой добавились щедрые премиальные и всевозможные подарки — возведение в рыцарское достоинство, например) ему хватало даже на коллекционирование дорогущих антиков. Но нужды семьи росли и росли. И вскоре, чтобы обеспечить приличное приданое дочери, художнику пришлось продать свой дом-конфетку. Не радовали и помощники-сыновья — одного из них вскоре даже выгнали из Мантуи «за тяжкие провинности». Последние месяцы жизни Мантеньи были наполнены «работой, болезнями и попыткой вырваться из петли долгов»…
ДОНАТЕЛЛО за конную статую кондотьера Гаттамелаты было уплачено 1650 дукатов (примерно 65 тысяч теперешних долларов США). А за бронзовые «Райские двери» флорентийского баптистерия — 1135 (соответственно, 45 тысяч; правда, это уже с учетом материала и отливки). То есть, даже из чисто финансовых соображений вытекает, что не из последних ваятелей Данателло был. Однако если верить его декларации о доходах за 1427 год (а налоги и тогда собирали), в наличии у скульптора имелся всего ОДИН флорин. Плюс 7 флоринов на подходе (заказчики задолжали 210, он сам разным людям — 203). Документ гласил, что собственности у Данателло нет (исключение — инструменты стоимостью 30 флоринов, да и теми владеет на паях с партнером; ну и всякая мелочевка бытового характера), что арендует дом за 15 флоринов в год, содержит на иждивении старушку-мать, вдову-сестру и ее малолетнего сына…