Диармайд. Зимняя сказка
Шрифт:
– А где ты его видел?
– Откуда я помню! – заорал исполнитель. – Ну, видел! На Таганке где-то…
– Как он выглядел?
– Обычно выглядел! Как все!
– Как его звали?
– Ну, звали как-то!
– Тихо, – сказала Дара, – тихо, тихо. Вот, смотри на палец и говори.
Палец она предъявила немедленно, указательный, правой руки.
– Он на машине приехал, – уже почти по-человечески сообщил гитарист. – Старый «опель-кадет». Все удивились – чего это он за рулем.
– Почему
– А он пил здорово… – мальчишка замолчал.
– А вот палец, – напомнила Дара.
– Ага, палец. Он даже память потерял. Одну песню начнет, другой закончит, ни хрена не понять…
– Так он тоже на гитаре играет? Бард, что ли?
Мальчишка ничего не ответил. Транс, в который его погрузила Дара, оказался для него слишком глубок – он впал в состояние медиума, для иных дел полезное, но сейчас совершенно излишнее.
Дара осознала свою ошибку – но ошибка давала кое-какие неожиданные шансы.
– Закрой глаза, миленький, – попросила она. – Нет никаких пальцев, ничего нет, только… море и лодка…
Гитарист постоял с закрытыми глазами и помотал головой.
– Нет, – произнес он отрешенно, – нет, нет, нет… Девять лет истекли, все начнется сначала… Он просил – пойте, пойте… Он вернется за своими песнями…
– Море и лодка, – прошептала Дара, совершенно не обращая внимания на толпу, мельтешившую в переходе. – Маленькая такая лодка с пятном на боку, вроде заплатки… помнишь?… Отвечай.
– Нетрудно ответить. Он вернется за песнями, – повторил мальчишка.
– Какой он?
– Небритый…
– Хорошая примета. Еще? – терпеливо продолжала допрос Дара. – Какие у него глаза? Какие волосы? Как его узнать?
– Очки, темные…
– Еще! Отвечай!
– Нетрудно ответить. Поддатый…
– Тьфу! – Дара задумалась. – Что у него за спиной?
– Он был в короне! – вдруг крикнул мальчик. – С синими камнями! Он в короне был! У него фонарь! С голубым стеклом! Ослепнуть можно!
– Тихо, тихо… – зашептала Дара, потому что люди стали останавливаться, образуя совершенно ненужную толпу. – Свободен, свободен, ступай с миром…
Гитарист вышел из ниши и, волоча по бетону гитару, молча побрел сквозь толпу.
– Чего это с ним?
– Обдолбанный?!
Слушать диагнозы Дара не пожелала – и шмыгнула в другую сторону. Там был газетный лоток – она взяла посмотреть журнал с кроссвордами и из-за обложки следила, как люди трясут гитариста, пытаясь привести в чувство.
И Дара неожиданно для себя произнесла вслух:
– Я хочу видеть его лицо!
Тут же задергался левый глаз. Дара даже остановилась от неожиданности.
Но она отнесла это за счет возни с фолиантом: целый день разбирать слепой машинописный текст – для интеллекта удовольствие,
Глава двадцать пятая Левый глаз
Сана пыталась, но не могла понять, как связаны между собой исчезновение Кано и московский вояж Дары. Крестная позвонила ей уже из аэропорта и долго рассуждать не стала.
– За него не волнуйся, с ним теперь все в порядке, – только и сказала она. – Жив, здоров! Делом занимается!
– А за сумкой когда приедет?
– Никогда, – ответила Дара и отключилась.
Сана поняла, что трогать ее сейчас не надо.
Она вернулась через три дня и сразу послала зов. Сана с радостью отозвалась, и они встретились.
– Тебе нужно срочно мириться с Изорой, – сказала крестная. – Я этим займусь. Пока у тебя поживу.
– А если вернется Кано?
– Говорят же тебе – не вернется. Тащи сюда сумку. Будем наследство делить.
С наследством Дара расправилась круто – половину сразу отправила в мусорник, книги и блокнот – на полку к Саниным талмудам, теплый свитер распялила на руках и задумалась. Свитер был совсем новенький, но к чему его приспособить – она понятия не имела.
Сана молча наблюдала за крестной. Она полностью доверяла Даре, однако эта расправа показалась ей странной и какой-то уж вовсе преждевременной. С другой стороны, если бы Кано погиб, Дара вряд ли была сейчас такой – собранной, деловитой и, как определила это состояние крестница, готовой к драке.
– У меня клиент есть, я ему отдам, – сказала Сана.
– Бесплатный, что ли?
Целителям вменялось в обязанность непременно брать деньги с тех, кто может оплатить лечение, и немалые притом, но не отказывать в помощи неимущим. Сам Фердиад время от времени, словно соблюдая ритуал, приводил откуда-то запаршивевших, спившихся бродяжек и отпускал их уже почти людьми.
– Грузчик в овощном, я ему спину правлю.
Дара покосилась на крестницу – от ее дружбы с грузчиком много чего можно было ожидать…
Потом Сана собрала ужин – горячие бутерброды с сыром и яблоками, чай, полбутылки красного вина. Тут только Дара немного расслабилась.
– Ты не представляешь, сколько я за один этот день запомнила! – похвасталась она. – Но все это перемешалось в голове, пора уже разложить по полочкам. Слушай. Пока буду рассказывать – глядишь, полочки и образуются.
Они сидели в низких креслах, почти лежали, на столе, среди тарелок, горела большая толстая ароматическая свеча, и Дара ощутила – настало время рассказать крестнице всю ту цепочку странных событий и совпадений, на одном конце которой был гейс Фердиада, на другом – песня в метро.