Диармайд. Зимняя сказка
Шрифт:
Дремотная песнь в Другом мире имела, как видно, куда больше власти, чем в Этом, или же она имела больше власти над духом, чем над телом, этого Дара понять пока не могла. Она лишь почувствовала, что уплотнившийся воздух подталкивает
– Что? – тихонько спросила Буи. – Не каждый может ходить путем левой руки, правда, милочка? Он научил тебя входить, а вот выйти ты не сумеешь… Спи, спи, спи…
Сейчас лицо склонившейся над Дарой старухи было почти красивым и внушало неслыханное доверие, сочувствие и понимание светились в ее больших зеленых глазах, так похожих на глаза Фердиада…
– Нет… – прошептала Дара. – Не выйдет!…
И забилась, пытаясь вырваться из Другого Мира!
Сана в этот миг уже стояла у двери. Как она там оказалась, да еще с пустой бутылкой в руке, готовая обороняться, – объяснить бы не могла, ужас поднял ее из низкого кресла и заставил пятиться, сперва – не отводя взгляда от крестной, потом – уставившись в потолок, потому что Дара была воистину страшна, мало того, что ее тело под зазеленевшим и ставшим вроде стеклянного халатом вздулось неровными буграми, так еще и прямо на глазах растаяла в воздухе левая нога.
От ужаса у Саны отнялся голос, она хотела одного – поскорее выскочить на лестницу, но ей почему-то казалось, что это нужно проделать бесшумно и на цыпочках.
Услишав хрип, она невольно взглянула на Дару и увидела, что та бьется на полу, отчаянно дергает левой рукой, словно желая оторвать ее от глазницы, и – никак не может!
Тут до Саны дошло – крестная попала в такую беду, что уже смертным холодком от нее потянуло! И помощи ждать неоткуда.
Сообразив, как можно прекратить этот кошмар, она отшвырнула бутылку, бросилась к крестной, опустилась на корточки и двумя руками, сильными руками профессиональной массажистки, вцепилась в одну ее левую. Но оторвать ладонь от лица не получилось – как Сана ни разгибала согнутую руку, голова, словно приклеенная, следовала за ней, причем шея изгибалась и удлинялась нечеловеческим образом.
Страх подсказал верное решение – барахтаясь на ковре с меняющим форму и плотность Дариным телом, Сана изловчилась и со всех дури впилась зубами в запястье крестной. Дара заорала – и тут лишь Сане удалось оторвать левую руку от ее лица.
Сперва она вскрикнула – у крестной вместо левого глаза и щеки было пустое место. Но секунду спустя пустоту заполнила стеклянистая масса, возник цвет – сперва голубоватый, потом – почти человеческий. Одновременно вернулась левая нога, а бугры, вздыбившие одежду, рассосались.
На ковре лежала соверешнно нормальная Дара, только – с закрытыми глазами. По руке текла кровь. Да еще халат неторопливо возвращался к прежнему цвету.
– Крестненькая… – неуверенно позвала Сана. – Что это было, крестненькая?
Дара ответила не сразу – сперва блаженно улыбнулась, потом медленно открыла глаза, приподнялась на локте и не сразу справилась с расфокусированным взглядом.
– Крестненькая!…
– Саночка… Санка, ты же спасла меня! Санка, Саночка, ты меня вытащила!
Крестная и крестница обнялись и никак не могли собраться с силами, чтобы встать с ковра.
– А ну, давай, рассказывай, –
И слизывала кровь с укуса.
– Давай заговорю, – предложила Сана.
Взяв руку, она подула на кровь, пошептала привычное «Как конь бежит, так руда течет, ты, конь, стань, ты, руда, кань» – и тут же ранки затянуло.
– Ну, догадалась и догадалась, сама не знаю как, – сказала она потом. – А ты-то, ты как? Что это с тобой было? С кем ты разбиралась?
– А ты не поняла? Это старуха Буи, чертова сида! Чуть меня там навеки не оставила! Я думала – умом тронусь! Какого хрена я за глаз ухватилась? Ведь именно левым глазом я ее увидела!
– Ну да, правый у тебя сразу закрылся, – подтвердила Сана.
Дара потрогала левое веко. Глаз уже не дергался – должно быть, старуха Буи угомонилась.
– А все из-за Диармайда… Сколько же лет она торчит в этой идиотской башне? Конечно, если бы его полностью забрать в Другой Мир – ей это было бы куда приятнее, но что тогда будет с его даром? Он ведь был бы обречен, как сиды, вечно повторять одно и то же. А полностью оставить в Этом Мире – значит отдать во власть Фердиаду. Вот она и раздвоила Диармайда! Дух его жив, спит в башне и слушает колыбельную, а тело бродит в Этом Мире и никак не наберется силы, чтобы соединиться с собственным духом. Та девятилетняя порча, понимаешь? И пока Буи хранит его дух – есть надежда, понимаешь? Есть надежда!
– Ничего не понимаю! – честно ответила Сана. – Пускай фомор – но при чем же тут море?
– Море? – Дара задумалась и невольно улыбнулась. – Санка, я не знаю, но я чувствую – без моря нельзя. Старуха сказала – море любит Диармайда. И знаешь – по-моему, она была права…
– А как ты догадалась, что он – фомор?
– Когда он говорил со мной, он прикрывал ладонью глаз. Это – знак, Санка! Одним глазом он видел Этот Мир, другим – Другой Мир! Это их прием, я читала. В ту ночь он был в Другом Мире и видел его открытым глазом, а меня мог увидеть лишь закрытым. Понимаешь?
– Не очень…
– Я тоже. Но знаешь, если все фоморы похожи на Диармайда, то байки про них – сущее вранье. Одна нога, одна рука и половина головы с носом набекрень!
– Дара… – Сана отстранилась от нее. – Дара, миленькая, это… это не байки…
– Ты что?
Но по округлившимся глазам крестницы Дара уже поняла, что случилось.
– Я тоже была такая?!
Сана дважды кивнула.
– Без руки, без ноги?
– Нет, правая рука еще была…
– А нога?!
– Это ничего, это только с непривычки страшно, – забормотала Сана, – Это же вроде галлюцинации! Видишь, я же смогла к тебе подойти!…
– Нет, Санка, это не галлюцинация. Выходит, я теперь – фомор?
– Да человек ты, человек! Что ты себе голову всякой ерундой забиваешь? Вот – руки-ноги при тебе, четыре штуки, – Сана еще пыталась шутить, – голова, два уха…
– Нет, Саночка. Я уже что-то другое… Пусти-ка…
Дара встала, постояла и медленно пошла к двери.
– Ты куда, крестненькая? – все еще сидя на ковре у перевернутого кресла, растерянно спросила Сана.
– Пойду. Я должна понять, что это со мной… и насколько это опасно… А ты останешься здесь! Поняла? Ты останешься здесь! – крикнула Дара, скидывая халат и внезапно деревянными руками пытаясь распялить перед собой подол платья. – Как бы и с тобой чего не случилось! А я пойду!