Дикий фраер
Шрифт:
Глава 24
На полке стоял чемоданчик
Чтобы не затягивать тягостное прощание с Петром, Элька выбралась из подвала в самом начале серенького осеннего рассвета, как убедилась, бросив беглый взгляд в первое же попавшееся окно.
Моросил дождик, такой монотонный и нудный, словно он шел уже целую вечность и не собирался переставать до очередного всемирного потопа. Мокрые голые ветви деревьев тоскливо покачивались на фоне неба, и оно из-за этих росчерков казалось потрескавшимся. Таким ненастным утром не хочется просыпаться.
Решив, что дожидаться позднего пробуждения Мамонтова предстоит в обществе румяного конвоира, сопровождавшего ее вверх по лестнице, Элька осведомилась полусветским тоном:
– Тебя как зовут?
Парень азартно задвигал челюстями, перемалывая мятную жвачку, выдул изо рта средних размеров пузырь, втянул его обратно и лишь после этого соизволил откликнуться без малейшего намека на любезность:
– А тебе какое дело?
– Да так просто. – Она пожала плечами. – Я вот, например, Элька.
– Мне без разницы, кто ты, Элька или сарделька, – вызывающе заявил почитатель «Стиморола». – У нас тут таких, как ты, долбят во все дырки и имени не спрашивают.
Стало обидно до слез, но Элька терпеть не могла показывать слабину.
– Звучит заманчиво, – нахально промурлыкала она и демонстративно потянулась на ходу, выгнув спину как кошка.
Грубый тычок между лопаток едва не заставил ее растянуться на ковровом покрытии коридора, куда направил ее конвоир.
– Меньше выделывайся, выдра болотная, – порекомендовал Эльке конвоир, подводя ее к уже знакомой раздвижной двери кабинета.
Здесь грозный страж моментально перевоплотился в лебезящего проводника спального вагона, опасливо заглядывающего в купе важной персоны, чтобы навязать ему чайную церемонию. Заранее ссутулившись, он бесшумно сдвинул дверь в сторону и спросил в образовавшуюся щель:
– Заводить, Александр Викторович?
– Давай.
Проем расширился, и очередной толчок заставил Эльку проникнуть в кабинет с гораздо большей поспешностью, чем она намеревалась сделать это секундой раньше. С трудом затормозив, она обернулась, чтобы смерить грубияна негодующим взором, но дверь за ее спиной уже равнодушно отъехала на исходную позицию.
– Доброе утро, – поздоровалась Элька, не скрывая неудовольствия от столь неласкового приема.
– Утро как утро, – буркнул Мамонтов в ответ на приветствие.
Он опять восседал на прежнем месте, как будто не покидал его минувшей ночью. Словно не водил Эльку посмотреть на несчастного Романа, который умирал-умирал, а умереть никак не мог, вынужденный сначала претерпеть все отмеренные ему адские муки.
Неподвижный, массивный, грузный, Мамонтов смахивал на жестокого языческого божка, требующего все новых и новых жертвоприношений.
Только теперь Элька по-настоящему поняла, насколько опасна затеянная ею авантюра. Но обратного пути не было, поэтому пришлось сделать еще несколько шагов вперед и замереть на подходе к столу, вытянув руки чуть ли не по швам.
– Натрахалась? – мрачно осведомился Мамонтов, изучая ее тяжелым взглядом.
Прежде
– Когда бы это я успела? Так, охотку чуток сбила и все…
– Ох и сука! – чуть ли не восторженно громыхнул Мамонтов. – Блядина редкостная! Точно как моя покойная женушка!
На этот раз Элька все же успела попридержать предательский язык, на котором завертелось сразу несколько лишних вопросов.
Не сводя с нее налитых кровью глаз, Мамонтов тяжело поднялся с кресла, обогнул стол и приблизился настолько, что можно было отчетливо расслышать не только его затрудненное дыхание, но и бурчание в огромном животе. Возможно, какой-нибудь продвинутый экстрасенс и обнаружил бы вокруг этой туши ауру, но Элька сумела распознать лишь запах табачного и алкогольного перегара, окутывающего Мамонтова невидимым облаком.
– Что, узнала, где этот мифический кейс спрятан? – спросил он.
– Узнала, – подтвердила она. – Кейс действительно существует. Петр называет его чемоданчиком, но суть дела от этого не меняется… В нем три миллиона пятьдесят пять тысяч долларов.
Мамонтов подступил к ней так близко и так порывисто, что она едва не отшатнулась.
– Где? – спросил он, мелодично присвистывая вздымающейся грудью. – Где эти бабки? С-с?.. – требовательно сипели легкие. – С-с? Хр-р?
– На железнодорожном вокзале, – сказала Элька. – В автоматической камере хранения багажа.
– Номер! Код!
– Не знаю. – Это было невыносимо трудно, но Элька не отвела свои глаза от мамонтовских и даже моргала не чаще, чем обычно.
– Ась? – Он шутовским жестом приложил ладонь к уху и приблизил его к Элькиным губам.
– Не знаю, – упрямо повторила Элька и немножечко подсластила пилюлю: – Пока.
Уточнение не произвело на Мамонтова никакого впечатления.
– Я же тебя предупреждал, помнишь? – прохрипел он и подался вперед так резко, словно намеревался откусить Эльке нос. – Сейчас я отправлю тебя под трактор, – продолжал он под усиливающийся бронхиальный аккомпанемент. – Под самый настоящий, с железными гусеницами! Сам сяду за рычаги, лично! А потом вернусь сюда и вытяну из твоего женишка то, что обещала разузнать ты!
Вся похолодев, Элька отважно возразила:
– Ничего вы из Петра не вытянете. Он и сам не помнит ни номера ячейки, ни кода. Цифры не его стихия… Но!.. – поспешно воскликнула она, сообразив, что в следующую секунду уже может быть поздно. – Но вы же не дослушали самого главного!
– Да? – Мамонтов остановил лапищи, которыми собирался вцепиться в Элькино горло, где-то на полпути и потребовал: – Так не тяни кота за яйца! Говори!
И Элька заговорила:
– Этот кретин записал нужные цифры в телефонной кабине. Меленько, чтобы не бросалось в глаза. – Сделав паузу, Элька успела изобрести одну маленькую, но весьма достоверную деталь: – Представляете, он нарисовал «П + Э =…», а дальше номер и код. Телефонов на вокзале от силы десяток. Ничего не стоит найти нужный.