Диктиона. Пламя свободы
Шрифт:
— Ну, вот мы и дома, — улыбнулся он. — Это первые посты. Нас встретят и проводят дальше. Извини, малышка, — он ласково взглянул на меня, — но это простые люди, землепашцы и лесники. Они не интересуются вещами, которые мы затронули в нашей беседе, а потому давай прервёмся ненадолго
— Да ладно… — пробормотала я, пожимая плечами. То, что он назвал меня малышкой, поразило меня ещё больше, чем разглагольствования о генетике. И я поняла, что впереди меня ждет ещё много удивительных открытий.
II
Ещё
— Тихо, Фарко! — скомандовал Кибелл, и зверь застыл, припав на передние лапы. На его морде, должно быть, было написано счастье, но в подступивших сумерках я этого не видела. Он даже помахивал хвостом, но как-то странно для собаки.
— Это седой волк Фарко, — пояснил Кибелл, в то время как Кирс спрыгнул со своего коня и начал радостно тормошить зверя. — Он принадлежит моему старшему егерю… — король нетерпеливо приподнялся в стременах. — И сам старик Хорав должен быть неподалеку.
— Что я слышу? — раздалось совсем рядом, и из-за деревьев бесшумно выскользнула тень, оказавшаяся крепким седым мужчиной в расшитой куртке с капюшоном, тёмных штанах и удобных мягких сапогах. — Я слышу голос моего короля? Или старый Хорав совсем свихнулся от горя?
— Не свихнись от счастья, — фыркнул Кибелл. — Это я. Вы слишком рано похоронили меня!
— Воистину так, — старик поклонился и привычно подхватил узду, которую бросил ему Кибелл. — Рад приветствовать и тебя, мой принц, и твоего друга, и благородную леди, сопровождающую вас.
Он двинулся вперёд, ведя под уздцы коня Кибела. Кирс, ответив на приветствие егеря, пошёл рядом, играя с извивающимся от радости Фарко, а Тахо с унылым видом дотянулся до уздечки его скакуна и повёл его в поводу.
— Наверно, Аматесу услышал мои молитвы, — пробормотал Хорав. — Моё старое сердце никак не хотело смириться с такой страшной потерей, и я день и ночь бормотал слова из «Откровения чистого чуда», душой моля отца нашего о возвращении моего господина.
— Кого ему было слушать, как не твою душу, — мягко произнёс Кибелл, поглядывая на старика. — Тем более что в моём спасении, и правда, было что-то чудесное. Я расскажу тебе как-нибудь, когда мы устроимся на ночлег в лесу после удачной охоты. А пока я хотел бы узнать о том, что творится в ставке. Ты видел королеву? И что с Энгасом?
— Я вижу королеву каждый день. Она в печали и гневе. Кажется, она, так же как и я, не верит слухам о твоей гибели, но они тревожат её. Энгас жив…
Старик смолк, и я заметила, как повернулся в седле Кибелл.
— Что-то не так? — обеспокоенно спросил он. — Мой друг ранен?
—
— Долина огней, — скрипнув зубами, повторил Кибелл. — Узнаю пристрастия Микеллы. Рано или поздно я доберусь до него…
— Уже нет, — покачал седой головой егерь. — Я слышал, его убили. Достаточно жестоко, чтоб удовлетворить жажду мести даже королевы Шилы.
— Кто его убил?
— Неизвестно. Как бы то ни было, но его постигла справедливая кара.
— Аминь, — кивнул Кибелл. — Реймей и Хэрлан тоже в ставке. А Донгор?
— Реймей и Донгор лишь вчера приехали из столицы с отрядом офицеров вашего величества. А Хэрлан приезжает время от времени. Он ездит по лесным гарнизонам и обителям. И старается не появляться на Зелёном Озере, чтоб не злить гусей.
— Каких ещё гусей? — грозно громыхнул Кибелл. — С чего это мой друг и брат, лучший среди лучших воинов не появляется в моей ставке?
— Ни он, ни другие монахи, — вздохнул старик. — Они стоят лагерями поблизости в лесу и в горах. С тех пор, как сюда дошли слухи о том, что вскрылось в столице. Я говорю об их… странности…
Он замялся и Кибелл раздражённо передёрнул плечами.
— Почему это никого не смутило в столице? Почему везде лесники принимают и прячут братьев, а здесь кто-то…
— Этот кто-то — король Эдриол и болотные люди. Они сразу возненавидели монахов, и ни королева, ни кто-то другой не могли сдержать их. Чтоб избежать стычек, Хэрлан увёл братьев из долины.
— Я с ним разберусь… — хрустнув пальцами, пригрозил Кибелл. — Что ещё?
— У нас гостит король Юнис, — начал перечислять Хорав. — Ваш конь, которого привели из столицы, вчера его чуть не затоптал. А ангорский кот Феликс снова изодрал его плащ.
— Он повесил его, куда не надо? — рассмеялся Кибелл.
— Он просто повесил его, — уточнил старик. — И самое приятное, мой повелитель, позавчера принцесса Лорна произнесла первое слово.
— Лорна? — встрепенулся король. — Моя малышка заговорила? И что же она сказала?
— Она сказала «мама».
— Отлично! — с оптимизмом кивнул Кибелл, светясь счастьем и гордостью за своё чадо. — И как это случилось?
— Говорят, она уронила на пол куклу и требовала таким образом, чтоб её величество подала ей игрушку.
— Представляю, каким требовательным тоном это было произнесено! — расхохотался король. — Ладно, старик! Это неплохие новости. Ты уже провёл нас через посты. А теперь я прошу тебя, ступай к монахам и скажи, что я вернулся и желаю видеть Совет, а особенно Хэрлана. К утру они должны быть в трапезной. Иди, мы доедем дальше сами.