Директива: Расширить!

Нетт Евгений

А ведь всё это было только тем, что они смогли увидеть. Может, именно тот птицелюд, что организовывал эти перемещения, просто не умел ничего больше, а какой-нибудь его коллега далеко отсюда может корабли как скорлупки лопать щелчком пальцев?

Яну от таких мыслей было не по себе, как, впрочем, и любому другому разумному, привыкшему полагаться не на случай и провидение, а на свою силу и свои возможности. Весь массив навыков, накопленный мужчиной за жизнь, обеспечивал ему эту уверенность, но вся эта магия и управление неизвестными энергиями стали новой переменной, о которой раньше никто и не подозревал вовсе.

— Эфир неразумен, Ян. Но он стремится к движению, и ему совершенно не важно, кто его двигает. По крайней мере, всё указывает именно на это…

— Тогда что помешает цийенийцу сбежать, когда мы выведем

корабли на позиции и дадим залп?

— Я. — Произнёс Сергон с отчётливым удовлетворением. — Постараюсь заморозить эфир в непосредственной близости от них. А если не выйдет… что ж, лучше так, чем просто ждать. Разве не следуя этому принципу мы вообще ввязались в конфликт?

— В логике тебе не откажешь. — Ян фыркнул, а после кивнул головой на «командирский стол», изображение на котором прибавило в детализации. Сформировались высоты, появились данные о составе почв на поверхности, обрисовалась парочка скрытых ранее водоёмов-озёр… и поселений у их берегов. Местные, как и любые другие примитивы, не были способны жить вдали от доступных источников живительной влаги. У них просто не было технологий, способных на это. — Сможешь указать конкретнее, как глубоко залегает их укрытие?

— Где-то здесь. Плюс-минус триста метров… — На Сергона посмотрели было с возмущением, но тот быстро исправился. — Конкретнее скажу, когда мы подойдём поближе. Отсюда всё в деталях просто «не разглядеть».

— И на том спасибо. Будем позиционироваться из расчёта на то, что поражать придётся любую точку в радиусе километра. Могут же они почуять или засечь нас техсредствами заранее? — Последняя фраза была использована в качестве аргумента, который всё же стоило озвучить для предвосхищения потенциальных споров. — И раз мы с этим разобрались, то лучше сразу провести все необходимые расчёты. Задействуйте Систему, но и сами не плошайте: тут её возможности весьма ограничены. Сколько до выхода на позиции?

— Четыре часа двадцать минут, капитан. — Ян вскинул бровь, но ответ получил до того, как успел озвучить вопрос. — Мы взяли на себя смелость и, кхм, проложили наименее подозрительные маршруты. На данный момент наши корабли расходятся по спиралям, от стоянки Альянса в качестве отправной точки, и далее по часовой стрелке с постепенным увеличением расстояния от центра. Так это будет выглядеть, словно очередная проверка окружающей местности на предмет уцелевших птицелюдов из других отрядов. Но в обозначенный срок наш эсминец, как основная ударная сила, окажется с северной стороны хребта, под которым скрывается цель. Очевидно, что удар с этой стороны окажется наиболее эффективным, а торпед для его нанесения хватит с запасом. Правда, эти самые запасы вот-вот покажут дно…

— Как и сказал Сергон, ожидание нам тоже ничего не даст. И если избавимся от этой группы Альянса, то, по крайней мере, будем уверены в относительной безопасности системы. Выстроим наблюдение в космосе, подготовимся к прибытию подкреплений… — Ян поморщился, словно от зубной боли. — Правда, найти нас при наличии одарённого вроде нашего Сергона может оказаться слишком легко. Как, к слову, ты их вообще нашёл?

— Не возражаете против небольшого вступления и важного отклонения от темы? — Учитывая тот факт, что посреди условной, корабельной ночи подняли только «верха» их крошечного отряда выживших, возражений не последовало. Все тут были достаточно опытными, чтобы понимать значимость даже незначительных или непонятных сходу деталей. Особенно если дело касалось области, с которой они просто не пересекались ранее. — Для начала, чтобы понять, как я их нашёл, нужно хотя бы примерно представлять себе, что из себя представляет эфир. Не в плане того, что он такое, а в плане его… поведения, пусть будет так. Я воспринимаю эфир одновременно с трёх сторон: потоки, ветра и звуки. Объяснять буду по порядку, и начну с потоков эфира. Пронизывающие всё вокруг, и нас с вами в том числе, они движутся неспешно и плавно, чем-то напоминая визуализацию радиоволн и отдельные течения реки одновременно. Выглядят как нити, расположенные плотно друг к другу, но не соприкасающиеся. Самое важное — сами по себе они, насколько я знаю, весьма стабильны, и просто текут откуда-то куда-то. Но любая попытка кого-то вроде меня задействовать свои силы образует волну, а в перспективе может и скрутить эфир на месте применения: нечто подобное осталось

в том месте, откуда наши заклятые друзья телепортировались. Ну и такие шевеления проявляют некоторые наши, пытающиеся нащупать свой дар…

— Наши? — Ян с трудом унял поднявшуюся волну то ли удивления, то ли негодования, то ли банального страха. — Ладно, это потом. Продолжай.

Сергон лишь покачал головой, но без укора, а с пониманием.

— В общем, потоки — то, за счёт чего я и обнаружил укрытие цийенийцев и их одарённого в частности. Он что-то делает со своими товарищами там, под землёй. И волны хоть и слабые, но они есть, и распространяются очень далеко. Понятно объяснил? Детали потом, сначала закончим с основной теорией. Вторая сторона моего восприятия — ветра, потому что так они и ощущаются. Они во многом повторяют функционал потоков, но кратно слабее. По крайней мере, в моём случае. Уникальным свойством ветров является то, что с их помощью можно почувствовать чью-то деятельность, даже не всматриваясь в потоки. Лично меня тогда словно обдало жаром, и произошло это в момент телепортации птицелюдов. Для вас это знание станет полезным, если вы тоже ощутите эфир. Почуете ветер, который ни с чем не перепутать — значит, где-то рядом творится нечто сверхъестественное. Ну и третье — это звуки. Завывания ветров, шум «волн» и потоков… голоса одарённых, живых и не совсем. Пока я ещё прохлаждался на койке медблока, именно голоса почти свели меня с ума. Но голос же и помог выбраться, стабилизировать своё состояние. Да-да, не делайте такие лица. Мне и правда кто-то помог. Не думали же вы, что я за полтора часа сам до всего этого додумался?

— Хотелось, чтобы это было так, но в чудеса на флоте не верят… — Обронил один из офицеров, о чём-то напряженно раздумывающий. — Этому кому-то вообще можно доверять?

— Не знаю. — Честно признался Сергон. — Тогда я был готов принять помощь хоть от черта, хоть от дьявола лично. Эфир стремился растворить меня в себе, присоединив к голосам тех, кому не повезло. И это, пожалуй, его главная опасность: слабый волей или просто не разобравшийся в том, как и что делать, зачерпнувший эфира с горкой и просто не сопоставивший свои возможности с желаниями, может, и добьётся цели, но после его ждёт очень незавидная участь. С того самого дня, когда я почувствовал угрозу, слишком тщательно прислушавшись к эфиру, голосов становилось только больше. И вряд ли этот процесс остановится. С каждым днём эфир становится всё опаснее, даже с момента моего пробуждения, за последние два часа, шёпотков стало больше. И они давят на мозги так, что без понимания правильной последовательности действий и чьей-то направляющей руки выбраться оттуда почти невозможно.

— Но один из голосов тебе помог. Мне кажется, это противоречие…

— Не всякий голос в эфире — обязательно голос того, кто уже стал его неотъемлемой частью. — Наставительно, словно повторяя за кем-то, произнёс Сергон. — Я думаю, что это одарённый, но гораздо более опытный. Навроде коммодора, только уделивший развитию дара больше внимания, и не только с практической стороны. Но это и не важно. Кто бы это ни был, он помог и взял с меня слово помочь другим, тем, кто будет рядом со мной. Понимаете, к чему я?

— Ты хочешь, чтобы все с задатками прошли через «процедуру» как можно раньше? — Сергон кивнул. — И все они будут отлёживаться полторы недели?

— Я не знаю, Ян. Это от человека зависит. Мне было так хреново потому, что мой дар инстинктивно, лишь бы я выжил, впустил слишком много эфира. А обратно его не вытолкать, только упорядочить, взять под контроль хотя бы в том смысле, чтобы он не вредил так явно. Впоследствии это как-то может на мне сказаться, но всё что угодно лучше смерти в мучениях без возможности глаза открыть. — С этим спорить тоже никто не стал. — Тем не менее, я бы хотел заняться нашими одарёнными только после того, как мы покончим с цийенийцами.

— Могут заметить?

— Вполне вероятно. Я фонил и фоню, вряд ли кто-то сможет разглядеть какие-то изменения в эфире, создаваемые мной, а вот появление до десятка «сигнатур»… Я не знаю, как на это отреагируют птицелюды, и что предпочтут сделать. Среди них уже есть обученный одарённый, оперирующий потоками эфира, а значит там есть какая-то система. Может, не слишком-то и старая, но есть. И прилетит сюда флот с несколькими такими… тогда я точно не смогу нас спрятать, хоть до ядра докопаемся.