Дитя неба и земли
Шрифт:
– Доброе утро, отец! – радостно пробился в отцовскую спальню юный наследник, всё же помешав разговору самых нетерпеливых.
На него обернулись два лица, взрослое и похожее молодое с породистыми вытянутыми подбородками и светлыми холодными глазами хищников. Выражения выглядели так, как у людей, которых застали в неудобном положении. Сам отец мало чем отличался. Он едва успел выбраться из кровати, выглядел не лучшим образом, на плечах его ещё был полинявший халат из когда-то дорогой ткани, чьи золотые полосы сильно потемнели, так что невозможно было сказать, не были ли они изначально
Посетители молча удалились, не прощаясь со старым Лордом и не здороваясь с молодым. Свет ложился на умеренный беспорядок комнаты сквозь полупрозрачные занавеси.
Лорд стоял перед сыном с приоткрытым ртом, будто думал, что вчерашняя встреча всё-таки ему пригрезилась.
Когда посетители без церемоний вышли, телохранительницы развернулись и покинули покои следом, что ещё больше удивило хозяина замка. Он долго посмотрел на закрытую дверь.
– Как вы спали, отец? – с энтузиазмом спрашивал мальчик.
Лорд подозревал, что после короткого беспокойного сна у него мешки под глазами.
– Не очень… – признал лорд, садясь на край постели.
– Мне жаль слышать это, – огорчился молодой человек. – Но если вы уже проснулись, вам лучше отдохнуть днём или лечь пораньше. Можем ли мы вместе позавтракать?
Лорд скованно кивнул, чувствуя себя загнанным в ловушку. Толстый растерянный енот против хитрого охотника с луком…
Сноровистые руки с длинными пальцами убрали с неподобающего места потёртые охотничьи кожаные гамаши и расставляли по пурпурной скатерти приборы и плошки.
– У нас необязательно завтракать и обедать в общей компании, – заметил лорд, когда Кельвин принёс поднос. – Можешь требовать у кухни еду когда пожелаешь…
– Ясно, – откликнулся мальчик улыбаясь.
Слуга устроил господам завтрак на небольшом круглом столике в спальне Лорда Пер-Моншаля. Тот так и сидел в халате, не смея переодеваться перед парнем, как и не смея просить его выйти, чтобы избавиться от недостойного бабского облачения.
Не зная куда деть руки и что делать с лицом, оставалось спросить:
– Почему твои телохранительницы оставили тебя?
– Они понимают, что нам нужно поговорить.
Лорд сглотнул.
– О чём ты хочешь говорить?
Отсекающий мысли вопрос не сбил юношу. Голубые глаза смешанной крови, не отразив замешательства и смущения, легли на помятое лицо собеседника:
– Какой была мать?
Лорд подавился пустотой и удивлённо воззрился на молодое лицо.
– Она умерла? – догадался он после некоторого времени, проведённого в тишине и неподвижности.
Мальчик отмер и взял ломоть хлеба, начав мазать его жирным жёлтым маслом, поднесённым в округлой плошке из красной глины.
– Не знаю.
Лорд пребывал в растерянности. Человек равнин имел мало представления о жизни в небесах. Лорду не хватило бы совести признаться ребёнку, что развлекшись с его матерью, он умудрился больше впечатлений сохранить о её теле, чем о лице.
– Как с тобой обращались?
Мальчик приподнял гладкие с изломом брови.
– Обыкновенно, – он пожал плечами.
– Как? – развёл руками Лорд, брякнув тяжёлыми кистями по столешнице. – Если ты не видел матери, кто был с тобой?
– У меня был воспитатель. Он обучал меня письму, истории, обращению с оружием. Показывал мир.
– Они велели тебе уйти? – Лорд смотрел в скатерть перед собой, бессмысленно стискивая в грубой ладони неиспользуемый прибор.
– Нет, – Килин покачал головой.
– Но… теперь, когда ты здесь, тебе не разрешат вернуться? – искал подвох лорд.
– Разрешат… почему нет?
– Тогда почему ты всё-таки пришёл к нам?
– Жизнь в небе – вечное движение без конечной цели. Мне хотелось куда-нибудь прийти.
Взгляды пересеклись, останавливая движение за столом.
– Мог бы я попрактиковаться с кем-то из кнехтов на мечах? – чувствуя неловкость отца, сменил тему молодой. – Может, вы сами пожелаете?
Лорд знал, что у Эсхеларца нашлось бы с десяток возражений, и, будто назло ему, хозяину Пер-Моншаля очень хотелось ответить согласием, как бы неумно это ни было в глазах рассчётливых советников.
– С удовольствием! Только переоденусь… Пожалуйста, ступай на арену – слуги покажут дорогу…
Вместо того, чтобы спрашивать, молодой человек последовал за отлипшими от косяков телохранительницами. Арена была открытой, они видели её, когда спускались на облаке в галерею. У птах было прекрасное чувство направления, и Килин по оценке воспитателя не отставал в навыке из-за частичного наследования крови равнин.
В свободное время задиристые кнехты проводили немало часов на жёлтом песке арены. Конструкция представляла собой овальную открытую вакуоль в большой клетке Пер-Моншаля. В высящихся вокруг стенах частили окна. Юные вышивальщицы пользовались возможностью безнаказанно глазеть на спаррингующих молодцев, поднимающих волны жёлтого песка в порывистых наступлениях и спешных прыжках при уходе из-под удара. Рукоделие шло небыстро, сражающимся тоже случалось зазеваться, но соперники не давали любоваться цветником безнаказанно. Некоторые происшествия сопровождались гогочущим хохотом.
Появление двух птах было сравнимо с ударом грома – люди замирали и отвлекались от дел, стоило зацепить их взглядом. Юношу с неподтверждённым формальностями статусом не нервировало повышенное внимание, будто привык ходить в центре пересечения десятков взглядов. Не больше значения придавали его наглые сопровождающие в непотребных для женщин плотно облегающих костюмах, обнимающих ноги и ягодицы до последнего изгиба. Так что глаз не отвести.
Хромой эрл-кнехт Себаштьин заспешил навстречу, чувствуя напряжение юнцов, ощутимо повисшее в воздухе над успокоившимися песчинками – никто не состязался. Возможный наследник остановился на краю площадки, будто кого поджидая, любопытно оглядываясь. У Себаштьина было мало шансов успеть вовремя, ведь Лорд не потратил на одевание более минуты и был очень настойчив в желании сбежать от просителей и обеспокоенных, собравшихся под его дверьми с самого утра, хотя и ночью ему досталось не более трёх часов сна после двух совещаний. Одно состоялось в охотничьей гостиной, и там и следовало остаться, если холод предпочтительней бессонницы, но Лорд не захотел как следует распалять камин.