Дивные пещеры
Шрифт:
— А в результате? — спросил Юра.
— В результате… — Влад расхохотался. — В результате у тебя разбит нос.
— Я не про это, а вообще.
— А если вообще, то сильным достается все: слава, деньги, женщины.
— Ну а если человеку не нужны слава, деньги, женщины?
— Как это не нужны? — Влад был поражен. Он покачал головой. — Такого не бывает. Всем хочется сладкого. Тебе вот не хочется?
— Не знаю… Наверно, нет…
— Хочется, но не умеешь взять, — сказал Влад уверенно.
— Я лес люблю, — сказал Дымов. —
Но Влад уже не слушал. Он спал, положив голову на стол. Заснул он мгновенно. Наклонился и опустил голову на единственную тарелку. Галка еле растолкала его и увела полусонного на кровать.
Юра ушел спать в сарайчик для дров, у него там было немного накошено сена — на зиму Юра решил купить теленка. Ему почему-то очень хотелось иметь теленка.
Утром, было еще рано, Юра проснулся от треска мотоцикла. Он вышел на улицу. Солнце еще не встало. Лес был в тумане, трава покрыта росой.
Посередине двора возле пускавшего синие клубы дыма мотоцикла стояли Влад с Галкой и крупно разговаривали.
— Ты просто чокнулась, — говорил Влад. — Сначала я думал, что ты шутишь, а ты, оказывается, просто чокнулась.
— Мне его жалко… А ты сильный. Ты нигде не пропадешь.
— Тьфу! — плюнул Влад. — Ну, дура! Жалко ей! Да если всех жалеть, жалелки не хватит!
— Потом я устала от тебя. Я все время предмет опеки. А мне самой хочется кого-нибудь опекать. Найдешь себе еще…
— Да уж в этом не сомневайся. Ну, привет!
— Привет…
Влад дал газ и умчался по дороге, не оглядываясь. Синий дым смешался с туманом, и через полминуты Влад исчез, как космонавт, растворившись в слоях атмосферы. Некоторое время еще доносился стрекот мотоцикла, все тише и тише, пока не стал похож на редкое бульканье воды в кастрюле, когда варится что-нибудь на медленном огне, потом стало абсолютно тихо.
— Что случилось? — спросил Юра, хотя уже знал, что случилось.
— Я решила остаться с тобой, — сказала Галка. — Не прогонишь? Если прогонишь — уеду поездом.
Юра сглотнул слюну.
— Не… не прогоню, — прохрипел он.
Голос не слушался Дымова.
Так он приобрел себе жену. Галка оказалась хорошей женой. Она быстро привела в порядок его жилище, наладила регулярное, как в столовой, питание, насолила грибов. Они купили маленький холодильник, еще кое-что по мелочам, и убежище лесника стало теперь нормальным домом. Дымов предлагал Галке зарегистрироваться, но она наотрез отказалась.
— Не… не буду себя связывать путами. Зимой я все равно уеду. Зимой я люблю ходить по театрам, а здесь у тебя театра нет…
Зимой она в самом деле уехала, и Дымов остался один. Снова в доме стало тоскливо, неприбрано, неуютно. Дымов купил себе теленка, но и теленок не спасал от тоски.
Лесник одичал, редко показывался в поселке. Его серьезно заинтересовали животные и птицы. Дымов вдруг с удивлением убедился, что животные и птицы совсем его не боятся, а даже
Вечерами Дымов читал лесные книги, мастерил кормушки, скворечники. Кормушки и скворечники выходили странными: неуклюжими, непривычными, но прочными. Днем Юра с ружьем обходил лес, развешивал кормушки и скворечники, высматривал браконьеров. Но браконьеров не было — ленились ходить зимой в лес, да и делать там было нечего: охотиться не на кого. Правда, Евгений Семенович обещал со временем приобрести и запустить в речушку, протекавшую через лес и едва дотягивавшую до большой реки, пару бобров — «Тебе и мне на воротники», — пошутил главный инженер — и даже завезти лося, но пока лишь птичьи крики нарушали тишину леса.
Теперь на обходы Юра опять ходил один: Тамара ощенилась, и ей стало не до Дымова — семейные заботы; Юра почувствовал себя еще в большем одиночестве.
Иногда, правда, наезжал с гостями Громов. Всегда неожиданно, навеселе. Привозили много спиртного, жгли костер, жарили шашлыки, стреляли из ружей — Евгений Семенович купил Юре специально для этих дел еще два ружья — по развешанным на деревьях консервным банкам.
Было весело, но как-то жутковато. Юра угощал гостей насоленными Галкой грибами, настойками собственного приготовления. Гостям это нравилось, они лезли целоваться к Юре, приглашали в гости в Москву, Суходольск, Киев, Комсомольск-на-Амуре.
В душе Юра не одобрял образа жизни, который вел Главный инженер, но он любил Евгения Семеновича и все прощал ему. Дымов любил Громова за те качества, которых не было у него самого: за жизнерадостность, уверенность в себе, умение нравиться людям, за грубоватый юмор. За то, что главный инженер все понимал с первого взгляда и видел человека насквозь.
Но самое главное — Дымов был безмерно благодарен Евгению Семеновичу за этот лес, за домик, за птиц, которые клевали из ладони, за белку, за Галку, подарившую ему два счастливых месяца…
Иногда, правда, они спорили с главным инженером. В основном о смысле жизни.
— Я многому научился у животных, — говорил Юра. — Они чище и лучше людей. Мне кажется, надо жить так, как они: без подлости, без суеты. Естественной жизнью. Животное никогда не сделает подлости себе подобному. Да, оно убивает, но оно не знает, что это убийство, и поэтому убийство не считается убийством. В сущности, все животные в своей натуре склонны к добру.
— Эх, милый юноша! — восклицал главный инженер. — Добро, добро… Человечество, сколько себя помнит, все твердит о добре, а под прикрытием добра занимается черт знает чем.