Дивные пещеры
Шрифт:
Впрочем, спорили Юра и главный инженер редко. Громову было всегда некогда — он занимался гостями, веселил публику, вел длинные деловые переговоры.
Этой же весной Дымов подал документы в лесной институт на заочное отделение.
Весна принесла свои заботы. Надо было чинить крышу и крыльцо, обнести оградой поляну возле дома, чтобы не ушел в лес уже подросший теленок, ловить на реке браконьеров, гонять по лесу мальчишек, разорявших птичьи гнезда.
Потом горячим шаром накатилось лето. Теперь Дымова было
Однажды вечером Дымов вернулся домой и увидел на лужайке перед домом новенький красный «Москвич». Он прошел в дом и натолкнулся на Галку. Она мыла в комнате пол.
— Как ты сюда попала? — спросил Юра.
— У меня ключ был. Ты же не сменил замок…
Галка разогнулась. Она постарела и пополнела, но была все равно красивой. Они уставились друг другу в глаза, но тут из кухни вышел с шампуром в руках Влад.
— Привет, старик, — сказал он.
— Привет, — сказал Дымов.
Сибирский охотник тоже постарел и пополнел, На шампур были нанизаны куски любительской колбасы. Видно, зайцы уходят от «Москвича».
— Как ты тут?
— Да ничего. А ты?
— Тоже ничего.
— Ну, порядок. А мы тебе зайца привезли. В багажнике, в клетке сидит. Настоящий, сибирский. Сам ловил. Ты рад?
— Очень.
— Вот. Я свое слово всегда держу.
— Я рад.
— Давайте за стол, а, мальчики? — сказала Галка.
Влад достал из заграничной сумки, стоявшей под столом, несколько банок консервов, бутылку «Столичной».
— Я привык к «Белой лошади», — сказал Юра,
— Старик, — сказал Влад со вздохом. — «Белая лошадь» — сугубо холостяцкое животное. При семейном образе жизни она отбрасывает копыта.
Они выпили, закусили. Влад все-таки сильно располнел. Теперь, пожалуй, ему не удалось бы встать на голову.
— Давай поспорим, — сказал Дымов.
— О чем? — удивился Влад.
— О чем-нибудь. На щелчки по носу.
— А-а, — вспомнил Влад. — Хочешь отыграться, Я уже, старик, подобными глупостями давно не занимаюсь. Семейная жизнь не располагает. Да и отстал кое в чем.
— Теперь не все умеешь? — спросил Юра.
— Нет. Поотстал малость. Семейная жизнь — машина. Затягивает.
— Хочешь, я на голову встану? — спросил Юра. — На пять щелчков.
— Не, — сказал Влад. — Не хочу рисковать.
— Тогда я без спора встану.
— Не надо, старик, мучиться. Я и так верю.
Но Дымов поднялся из-за стола и встал на голову. Потом он поднял руки, как тогда Влад. Зимой Юра много тренировался, и под конец у него стало получаться.
Галка заплакала.
— Подставь ему нос! — приказала Галка мужу. — Ты проиграл.
— Но я и не собирался
— Все равно подставь.
— Если ты настаиваешь, — пожал плечами сибирский охотник. — На, бей, старик, только не сильно, а то милиция может придраться, скажет — за рулем алкоголик.
— Ладно уж, — сказал Дымов. — Живи.
— Нет, врежь ему! — настаивала Галка.
— Мне не хочется.
— Я тебя прошу!
Юра отпустил Владу в нос пять щелчков, но удовольствия от этого не получил.
Весь вечер Влад ходил за женой по пятам и только перед сном Юре удалось увидеть Галку с глазу на глаз. На веранде.
Галка молча обняла его за шею и прижалась щекой к щеке. Так они постояли немного.
— Вот и кончилась моя юность, — прошептала Галка.
— Быстро же она у тебя кончилась.
— У кого как… У меня вот так…
— Тебе хорошо?
— У меня будет ребенок…
— Это прекрасно, ребенок, — сказал Юра.
— Но я всегда, всегда буду тебя помнить… Ты необыкновенный… И то лето было необыкновенное… Как во сне… Самое мое счастливое лето. Прости меня, если можешь. Я была такой дурой… Прощаешь?
— Прощаю, — сказал Дымов.
— Наверно, мы больше никогда не увидимся.
— Наверно,
— Живи долго, долго…
— Постараюсь. Живи и ты.
В комнате послышались шаги.
— Галка, куда ты запропастилась? — закричал Влад.
Галка отпрянула от Юры, торопливо стала вытирать слезы.
— Я здесь! Здесь! Ведро ищу!
Она еще раз порывисто обняла Юру, достала что-то из кармана брюк.
— На… Это твой ключ.
— Оставь себе на память, — сказал Дымов. — Ключик от счастливого лета.
— Хорошо.
— Я не буду менять замок,
— Теперь это не имеет значения.
— Я все равно не буду менять замок, — сказал Дымов.
— Галка! — опять позвал Влад.
— Иду! Иду!
Она убежала.
Ночью Юра спал на сене в сарайчике для дров. И опять его разбудил на рассвете рокот мотора. Дымов набросил куртку и вышел наружу. «Москвича» уже не было, только плотный след синего дыма тянулся в лес, смешиваясь с несмелым, редким туманом.
Дверь дома была распахнута. Юра взбежал на крыльцо, заглянул в комнату и на кухню.
Дом был пуст.
Юра шел наугад два часа. Потом он повернулся в перпендикулярном направлении и шел еще два часа. Фонарик уже начал сдавать, и тусклый желтый свет почти не освещал дорогу. Дымов стал экономить батарейку, выключал фонарик и осторожно двигался в темноте, нащупывая дорогу ногами, чтобы не упасть в колодец. Сначала он кричал, но было жутко слышать свой какой-то придушенный, ватный голос, не дающий эха, и Дымов перестал кричать.