Дизель и танк

Тыналин Алим

Первым двинулся «Форд». Новый настил чуть прогнулся, но выдержал. Следом успешно прошел «Фиат». Когда переправился наш «Полет-Д», Велегжанинов удовлетворенно кивнул:

— Добрая работа. Такой мост еще год простоит.

Двинулись дальше. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая снежные шапки на елях в розовый цвет. Мороз крепчал.

— Смотрите! — вдруг воскликнула Варвара. — Там впереди просвет!

Действительно, лес начал редеть. Показалась широкая заснеженная пойма, а за ней — величественная Северная

Двина. Закатное солнце играло на торосах, громоздившихся у берегов.

Колонна остановилась на высоком берегу. Все вышли из машин, разминая затекшие члены. Зрелище открывалось впечатляющее — могучая река, закованная в ледяной панцирь, уходила к горизонту.

На мгновение все замерли, глядя на открывшуюся картину.

— Madonna mia! — восхищенно выдохнул Марелли. — Che bellezza!

— Magnifico! — поддержал его помощник.

Джонсон молча смотрел на реку, только его обычно невозмутимое лицо выражало искреннее восхищение.

— Завтра переправа, — сказал я, оглядывая команду. — Сегодня отдыхаем и готовим машины.

На берегу заметили рыбацкий домик. От него к нам уже спешили двое в тулупах.

— Никак городские пожаловали? — окликнул нас коренастый бородач. — Я Фома Кузьмич, тутошний бакенщик. А это напарник мой, Архип.

— Переправиться нам нужно, — объяснил я. — Как лед, выдержит?

Фома Кузьмич степенно погладил бороду:

— Лед крепкий, аршин толщиной. Но торосы большие намело. Да и майны местами есть — течение тут сильное.

— Что есть такое майны? — заинтересовался Джонсон через переводчика.

— Промоины во льду, — пояснил бакенщик. — Вода их намывает. Сверху вроде крепко, а снизу пустота. Ох, много я таких видал…

— Переночуете у нас, — предложил Архип. — А утром, как развиднеется, я вас проведу. Тут каждую трещину знаю.

В тесной избушке бакенщиков было тепло и уютно. Пока механики готовили машины к завтрашней переправе, хозяева рассказывали о реке, о коварных весенних льдах, о груженых обозах, что тонули здесь в прошлые годы.

Варвара сидела у окна, задумчиво глядя на темнеющую реку:

— Страшно как-то, Леня. Вдруг лед не выдержит?

Я обнял ее за плечи:

— Выдержит. Мы же не первые, кто здесь переправляется.

За окном сгущались сумерки. Где-то в темноте глухо потрескивал лед на великой северной реке.

Утро выдалось морозным и тихим. Градусник на стене бакенщицкой избы показывал сорок два ниже нуля. В такой мороз лед трещал особенно зловеще. Надо же, март, а мороз, как в декабре.

— Первым делом надо тропу разведать, — сказал Фома Кузьмич, доставая из-под лавки пешню. — Архип, веревки захвати.

Мы спустились на лед. Бакенщики двигались уверенно, по-хозяйски. Каждые несколько шагов Фома Кузьмич бил пешней:

— Тут держит крепко… А вот здесь слышите? Гудит. Значит, пустота снизу.

Джонсон

внимательно следил за действиями бакенщиков, делая пометки в блокноте. Марелли, кутаясь в тулуп, что-то быстро записывал в маленький блокнот — видимо, записывал репортаж для итальянских газет.

— Смотрите, — Архип показывал на темную полосу вдалеке. — Тут майна большая. Ее обходить придется, делать крюк.

Я достал карту:

— Сколько до того берега?

— Версты две будет, — прикинул Фома Кузьмич. — Но прямиком не пройти — торосы да трещины. Все три версты крюку дадим.

Вернувшись к машинам, собрал команду на совет. Велегжанинов расстелил на капоте чертеж, куда нанес все опасные места.

— Предлагаю идти так, — начал я. — Первым пойдет легкий «Фиат» — он если что и провалится, вытащить легче. За ним наш «Полет-Д» — у нас мощность большая, сможем помочь в случае чего. Замыкают «Форды».

— Дистанция не меньше пятидесяти метров, — добавил Звонарев. — Чтобы лед успевал распределить нагрузку.

— Entre machines нужны люди с веревками, — предложил Марелли. — На случай… «como si dice»… провала.

— И с баграми, — поддержал его Бережной. — Да сходни приготовить, вдруг застрянем между торосами.

Варвара занималась подготовкой машин:

— Двигатели прогреты, топливо зимнее, масло жидкое. В каждой кабине — топор и веревка.

Руднев тем временем мастерил деревянные щиты, чтобы подкладывать под колеса на случай проседания льда. Джонсон проверял крепление троса на своем «Форде».

— Будем связывать машины страховочными канатами, — объяснял он через переводчика. — Если одна провалится, остальные удержат.

Фома Кузьмич одобрительно кивал:

— Правильно думаете. Я такую переправу лет тридцать наблюдаю, всякое видал. Важно не спешить и друг дружку страховать.

К машинам подошел Архип с охапкой длинных шестов:

— Вот, держите. Если лед затрещит, шест поперек полыньи кидайте — он машину на плаву продержит, пока помощь подойдет.

— А вон там, видите? — Фома Кузьмич показывал на противоположный берег. — Черные точки? Это рыбаки местные. Я им весточку послал, они уже ждут с баграми и веревками. Если что — помогут вытянуть.

Солнце поднималось над горизонтом, окрашивая торосы в розовый цвет. Мороз немного ослаб, но лед все равно потрескивал под ногами.

— Ну что, товарищи, — обратился я к команде. — Все готовы?

— Ready, — кивнул Джонсон.

— Pronti! — отозвался Марелли.

Бережной молча перекрестился. Варвара крепче сжала мою руку.

— Avanti! — Марелли первым тронул «Фиат». Машина осторожно сползла на лед. Двое помощников шли по бокам с шестами, проверяя путь.

За ними, выдерживая дистанцию, двинулся наш «Полет-Д». Лед под колесами глухо потрескивал.