ДМБ-90, или исповедь раздолбая.
Шрифт:
ИТОГИ
Проклятье рока
Висит над нами,
Как меч дамоклов
Над головами.
Признаться, мне нелегко далась эта книга. Не потому, что я не обладаю литературным талантом (не мне об этом судить, а вам), не потому, что это моя первая проба пера, абсолютно нет. Просто, когда я переносил свои воспоминания на бумагу, это всё вставало у меня перед глазами, я заново проживал свою «духанку». Эмоции порой так захлёстывали меня, что приходилось насильно
Может кто-то и удивится, мол, а чего такого особенного он тут написал. Поверьте, всё было намного хуже в действительности, чем на бумаге. Многое я сознательно опустил из «неуставщины», да и не было такой задачи – показать неуставные отношения в армии. Про неё уже и так достаточно написано книг, статей и показано на телевидении и в кино.
Я буквально с первых дней своего пребывания в армии понял, что просто обязан сохранить свои впечатления, всё то, что меня удивляло и поражало. Поэтому я начал скрупулёзно записывать в блокнотик даты, имена и события, понимая, что со временем многое позабудется и сотрётся из памяти.
Мне хотелось на моём примере обнажить нерв, показать весь ужас, шок и непонимание простого городского парня, который столкнулся с чудовищной машиной-молохом советской армии.
Я был весёлый, беззаботный, где-то шальной, но всё же добрый мальчик, верящий в какие-то общечеловеческие ценности и идеалы, в силу своего щенячьего возраста, разумеется. А тут вдруг ненависть, злоба, жестокость и подлость выплёскивались через край кипящего котла, в котором варились человеческие жизни.
Нет, я, конечно, понимал, что иду в армию, а не в пионерский отряд, но и не к колонии же готовился, в конце-то концов.
Это было страшно, очень страшно, а ощущение безысходности иногда парализовывало нас, молодых пацанов, которых вырвали из домашней обстановки и бросили без подготовки в среду выживания. Инстинкт самосохранения сбивал нас в кучу и загонял в угол. И уже там, осмотревшись, мы могли дать хоть какой-то отпор. Кто был кусачее, тот выбивался в люди, кто был слабее духом, тот ходил в «чмырях» все два года.
И вот здесь важную роль играет офицер. Недаром во время боя солдат ищет глазами командира. Он только на него надеется, что тот не даст ему пропасть, возьмёт ситуацию под контроль, а если надо, то успокоит и защитит. Именно так возникло знаменитое «отец-командир».
А что было у нас? Офицеры нас просто не замечали, мы были для них, как мусор под ногами. На нас обращали внимание, если что-то нужно им было. К нам относились как к колхозному скоту. К домашней скотине лучше относятся – за ней следят и ухаживают. Своё же! А колхозное… ещё нагонят, не жалко!
Повальное пьянство в офицерской среде приобрело поистине гигантские масштабы.
Я не могу знать и дать точного ответа, почему выродилась военная косточка у большинства офицерского состава. Могу лишь догадываться, что всё началось с массового истребления офицеров царской армии, нарушилась преемственность поколений и традиций.
Вообще, стройбат в мирное время стал началом конца Вооружённых Сил Советского Союза. Эдаким Ватерлоо, лакмусовой бумагой, если хотите. Именно с него начался развал армии и деградация офицерского корпуса. Особенно это проявилось, когда стали призывать бывших осужденных. Тюремная романтика и блатные порядки легли на благодатную почву всеобщего раздолбайства стройбата.
То что сейчас происходит в российской армии, – это агония! И пускай по телевидению и радио раздаются победные реляции, пусть нам президент с умной физиономией докладывает об очередных успехах в реорганизации и перевооружении в войсках, мы всё же понимаем настоящую действительность. Люди, только люди, а не стекляшки-железки, есть основа основ, главная составляющая, тот самый стержень любой армии мира! А нравственность этих самых людей упала до критической точки. Стержень заржавел.
Вы только посмотрите, что творится: в одном из военных округов за последние годы нескольких солдат продали на органы, а распотрошённые трупы отправляют домой в цинковых гробах, категорически запрещая их открывать. В другом офицеры продают «служивых» в рабство, а если тот сбежит, то его обвиняют в дезертирстве и вешают срок. Какой-то деловой генерал организовал фирму по выпуску бронежилетов, полностью не соответствующие нормативам, и с лёгким сердцем продавал их в горячие точки страны. Наши солдатики гибли десятками, а эта гнида радостно считала барыши своими сальными пальцами. Другой генерал не видел ничего предосудительного в том, чтобы кормить «срочников» собачьими консервами. Третий не нашёл ничего более умного, как продержать зимой на плацу три часа солдат после бани, а потом искренне удивлялся, мол, чего это они все с пневмонией слегли. Ещё один наладил выпуск парашютов, которые не раскрываются, хорошо, хоть, тут вовремя вскрылась эта афера.
Уж лучше бы солдаты тихо и мирно и дальше строили дачи, копали бассейны и окучивали огороды горе-командирам. Целее были бы, ей богу.
А как вам комитет солдатских матерей?! Вы что-нибудь подобное слышали в других армиях мира?! Это же позор! Это как надо довести женщину, что она идёт бороться с собственной армией, которая вообще-то создана для защиты и покоя граждан своей страны! А какую жгучую ненависть вызывает комитет у военных, обвиняя в фальсификации бедных, затюканных горем матерей, натыкающихся на глухую стену непонимания.
Мой дед всю войну прошёл, да не просто прошёл, а ДВА раза был «шуриком» - воевал в штрафной роте. Гвардеец, каких ещё поискать надо.
После армии я неоднократно с ним беседовал о службе. Под бутылочку он мне многое рассказывал. От него я понял, откуда у нас были такие чудовищные потери в людях во время войны. Вот вам небольшой пример.
Захотелось одному генералу отличиться перед начальством, этого стратега прямо зуд разбирал. Вызвал командира полка в штаб дивизии, поставил задачу - взять высоту или деревню, не помню уже точно, но это не столь важно сейчас. Тот в свою очередь вызывает к себе комбата и выкладывает, как на духу, мол, минное поле, огневые точки противника не подавлены, артподготовки ждать не приходится, но атаковать надо. Сам комдив, мол, за нами наблюдает. Комбат возмущается, как же так, мы же весь батальон там положим. Комполка соглашается, но говорит, что если откажешься – расстрел.
Что должен делать в такой ситуации честный человек? Расстреливайте, но людей на убой не пошлю! Расстреляют? Может быть и так. Но если один откажется, второй, то с кем воевать-то будут генералы? Офицер – не солдат, его долго готовить надо.
А так, комбат, спасая свою шкуру, посылает батальон, тот весь прогнозируемо полёг, а задача как стояла, так и стоит. Посылают другой батальон. Картина та же. Наконец, какой-то умной голове пришла светлая идея обойти позиции немцев с флангов. Те перед угрозой окружения сами отступили.