ДМБ-90, или исповедь раздолбая.
Шрифт:
Ребята приняли меня тепло, впрочем, как всегда. Усадили за стол, сунули в зубы сигарету с фильтром.
– Маханёшь? – Показал Гриша на бутыль с мутной жидкостью, в которой угадывался самогон.
– Мужики, я бы с радостью, но не могу. Не хочу спалиться на последних метрах дистанции. Всю жизнь буду проклинать себя потом. Вот от чайку бы я не отказался. Холодно, зараза.
– Правильно говоришь, Серёня. Отстань от него, Гринь. – Одобрил меня Мишка. – Дома попьёт водочки с тёплой бабёнкой.
– Ребята, я тут письмо написал Толику. Передадите?
– Не вопрос. Лично в руки отдадим.
Всё,
Ротный, как мы договаривались, уже ждал меня. Мы быстрым шагом направились к автобусной остановке.
– Я даже не знаю, как вас благодарить, товарищ капитан. Вы на такое дело пошли ради меня. Почти на преступление.
– Не говори ерунды, – сказал капитан, залезая в подъехавший, так кстати, автобус, - мне ничего не будет, если ты не разболтаешь. Даже если тебя остановит патруль и проверит документы, то вряд ли запомнит твою фамилию, я уж не говорю о моей росписи в твоей увольнительной. А с полуночи у тебя уже отпускные документы, подписанные начштаба и комбатом. Так что всё в ажуре, Ахмеджанов. А помогаю я тебе потому, что жалко стало тебя дурака. Парень-то ты неплохой, только малость дурной и трёхнутый что ли. Пропадёшь ты тут ни за грош. Или убьют, или посадят. Как видишь выбор не велик у тебя.
Где-то через полчаса мы въехали в Улан-Удэ, а ещё через десять минут были по нужному адресу. Капитан, как и обещал, проводил меня до дома.
– Ну что, Ахмеджанов, - с грустью рассматривая меня, наклонив голову набок, сказал он, - будем прощаться. Громких слов говорить не буду, так знал тебя мало, но желаю тебе удачи и здоровья, тем более оно у тебя и так хреновое, а мозги так вообще набекрень.
– Спасибо вам большое, товарищ капитан, - протянул я ему руку, - я буду всегда помнить ваш поступок.
– Брось, - усмехнулся в усы ротный, - ничего особенного я не сделал. Так поступил бы любой нормальный офицер. Не держи зла на весь мир, в нём хватает добрых людей. Всегда помни об этом, Сергей.
Я стоял у подъезда и смотрел в след этому удивительному человеку, не походящего ни на одного офицера, которого я встречал за полгода своей службы. Мысленно и я ему пожелал успехов, удачи и карьерного роста.
Надежда Аркадьевна меня уже ждала. Не успел я войти, как она рывком сняла шинель, одновременно отряхивая меня от снега, и спросила:
– Сначала в ванную или покушаешь, Серёжа?
– Налей рюмаху с дороги пацану, а потом уже в душ отправляй, - раздался бас из кухни.
В дверном проёме появилась огромная фигура в тельняшке и спортивных штанах. Я настороженно посмотрел на Надежду.
– Знакомься, это мой друг, для тебя дядя Серёжа.
– Здравствуйте, - робко проявил вежливость я.
– Здорово, тёзка, - прогремела фигура, протягивая широкую ладонь, - ну, вот и свиделись. А то только слышал о тебе. Выпьешь с мороза?
– Нет, что вы. Мне рано вставать.
– Ну смотри сам. А вот батя твой - любитель этого дела. Мы с ним на Байкале знатно погудели.
– Нашёл чем хвастаться, ирод, - беззлобно укорила его Надежда, хлопнув по спине. Повернувшись ко мне, она сказала:
– Иди мыться тогда, Серёжа, потом ужинать будем.
С каким же наслаждением я драил
К столу я вышел гладко выбритый и чистый не только телом, но и душой. Дядя Серёжа, гражданский муж Надежды Аркадьевны, быстро набрался лишнего, и мы его еле отволокли спать. Меня самого обстановка такая разморила, плюс домашняя еда. Я пошёл спать в отведённую мне комнату. Эту ночь я провёл на перине. Мне всё ещё не верилось своему счастью, так нежданно свалившемуся на меня. Нет, это всё происходит не со мной, подумал я, проваливаясь в глубокий сон, сон гражданского человека.
В 5-00 меня разбудила Надежда Аркадьевна. За окном была такая темень, что я сначала даже засомневался, что меня точно утром разбудили.
– На улице метель, Серёжа, - перехватила мой недоумённый взгляд хозяйка квартиры.
Я по-армейски быстро встал, умылся и оделся. На кухне меня уже ждал дымящийся завтрак.
– А вы вообще ложились, Надежда Аркадьевна? – Изумился я.
– Конечно, но не могла же я проспать твой подъём, ты сам ни за что не встал бы под трель будильника.
Пока я ел, она меня собирала. Проверила раз пять деньги, документы. Приготовила приличный свёрток с пирожками. Проинструктировала, куда спрячет ключ от квартиры, если я сегодня не улечу, а её ещё не будет дома.
С дядей Серёжей я не попрощался, Надежда Аркадьевна сказала, что его из пушки не поднять после вчарашнего. Я ещё раз посмотрел в лицо этой простой, доброй и бескорыстной женщины. В очередной раз подивился, как же мне везёт на таких людей по жизни, учитывая мой далеко не простой характер. Троекратно расцеловавшись, мы попрощались. На дорогу она меня перекрестила и сказала: - «С богом, сынок».
Я вышел из тёплого, гостеприимного дома. Снежная метель крепко обхватила меня своими колючими объятиями, с неохотой отпустив только в здании аэропорта. Я не знал, что меня ждёт впереди. Будет ли мне сопутствовать удача или фортуна намерена повернуться ко мне спиной. Впереди неизвестность, но я шёл, полный решимости и надежд, навстречу судьбе. Я шёл в темноту.
« Аэропорт, стою у трапа самолёта! »…
P. S.
Как-то зимним вечером, спустя полгода после дембеля, я от безделья зашёл в родительскую комнату. На журнальном столике, как обычно, лежала стопка газет. Устроившись поудобнее в кресле, я вытянул из кипы « Московскую правду». Бегло пробежав глазами по газетным полосам, я остановился на неприметной вроде бы статье. В то время было модно писать о сталинизме, коллективизации, золоте партии, неуставщине в армии и прочей горячей тематике в эпоху словоблудия. Так вот, цитирую по памяти небольшой отрывок.
« В связи с неоднократными нарушениями воинской дисциплины, процветанием жесточайших неуставных отношений в одной из в/ч Забайкальского Военного Округа, а также с неспособностью справиться с обязанностями командира вверенной ему части, уличённый в фактах откровенного покрывательства и должностного подлога, военный трибунал приговорил майора Архипова А. А. к лишению офицерского звания, наград и осудил на пять лет колонии общего режима»
Почему я именно в тот вечер зашёл к родителям, почему взял именно эту газету, почему глаз зацепился именно за эту статью? Судьба, не иначе! Вот так вот, а вы говорите…