Дневник библиотекаря Хильдегарт

hildegart

***

ТУСЬКА. Пап, а чего тут, на витрине написано?

ОТЕЦ. Читай сама. Ты ведь умеешь уже.

ТУСЬКА. Ну, па-ап! Я половину умею, а половину ещё нет. Вот тут вот.. сейчас, ага… ПРО-ДА-ВА-ЕЦ..

ОТЕЦ. Будь внимательнее. Не «продаваец», а «продавец».

ТУСЬКА. Ага, ну, да. ПРО-ДА-ВЕЦ – КОН-СУЛЬ-ТАНТ. Продавец-консультант! А дальше цифры большие, я в них путаюсь.

ОТЕЦ. А тут нечего путаться, всё просто. Продавец-консультант – от пятнадцати тысяч рублей. Видишь: один, пять и три нуля.

ТУСЬКА (со взрослой интонацией). У-у-у! Дорогой какой. Интересно, их кто-нибудь покупает? Ой, пап, смотри! А мясник ещё дороже!

2007/07/26 Моя подруга, черти и контролёры

Эти гадания про прошлую жизнь – так умилительно, вообще, сил нет. У кого ни спрошу, все, оказывается, были отшельниками. Или у нас, или где-нибудь на Тибете. Получается, что половина человечества была отшельниками, а другая

половина за них отдувалась – грешила за двоих. Но вот в моём случае – знаешь, по-моему, в этом что-то есть. Я точно была каким-нибудь отшельником, причём каким-нибудь особенно въедливо-праведным. Иначе какого чёрта в этой жизни меня черти так донимают? Ясно же, что отыгрываются за прошлое, другого объяснения у меня просто нет.

Но хорошо всё-таки, что ангел-хранитель, он определённо сильнее. Нет, серьёзно. Кое-какая власть у него есть, это я тебе точно говорю. Потому что если ЭТИ уж слишком зарвутся, он их того.. на место-то ставит. Вот – у меня один раз было… типичный, между прочим, пример. В пятницу, в конце рабочего дня, мне начальница говорит: значит, так, на завтра выходной отменяется, завтра у нас важная встреча. Ты приходи, пожалуйста, пораньше, часикам к семи, чтобы всё подготовить, материалы распечатать и так далее. Я говорю: ну, ладно, что ж делать – надо, так надо. И пока ехала в метро, ещё думала, что надо не забыть будильник поставить на пять утра. Прихожу домой. Запираю дверь. Зашториваю окна. Отключаю ВСЕ будильники. Отключаю телефон. И думаю: КАКОЕ СЧАСТЬЕ, ЗАВТРА ВЫХОДНОЙ! Бухаюсь на кровать и тут же засыпаю. И сплю так зверски и самозабвенно, как никогда в жизни не спала! А какие сны мне снились! Если я тебе расскажу, ты не поверишь – таких же снов в природе не бывает… В общем, короче говоря, где-то в начале седьмого меня будит звонок. А это сотовый был – к счастью, я его отключить забыла. Хотя собиралась, между прочим – хорошо, что там, где надо, меня от этого в последний момент удержали. Вот. Звонит сотовый. Я думаю: какая сволочь в такую рань? Подползаю к трубке и хриплым таким, потусторонним голосом говорю: алллё! А мне начальница в трубку: ой, говорит, как хорошо, что я тебя дома застала, что ты ещё не выехала. Совещание отменяется, и встреча тоже, можешь не приезжать. А я, ещё ничего не соображая, таким же пропитым голосом у неё спрашиваю: чего? Она так замялась и спрашивает с ехидцей: извини, я тебя, случайно не разбудила? Я обморочно говорю ей: нет! – отключаю телефон и падаю обратно на подушку. И только в этот момент вспоминаю ВСЁ. И холодею от головы до пяток. Представляешь, да? Это, значит, мои черти решили таким образом позабавиться в очередной раз за мой счёт. А там, наверху, как сообразили, что это уже не шуточки, что тут очень серьёзные последствия могут быть… так ангел-хранитель пришёл, кулаком по столу шарахнул и говорит: вы это… того… Совсем обалдели, что ли? Ну-ка, живо всё исправили, пока рога ещё целы! Нет, ну, скажи, что это всё не так просто, да? Не может быть, что это всё такие совпадения… явно же эти совпадения кто-то режиссирует!

Я давно поняла – они же, эти черти мои, просто любят быструю езду. Какой русский не любит быстрой езды? Поэтому они так и устраивают каждый раз, что я всё время опаздываю, а потом несусь, как угорелая, а они у меня на плечах, вцепившись в поводья… с ветерком так летят и только повизгивают от радости. Я их где-то даже понимаю. Нет, ты думаешь, это всё из-за моей несобранности? Ничего подобного. Вот, смотри. Собираемся мы с ребёнком к зубному. Заранее собираемся, заметь. Чтобы выйти с запасом и спокойненько так пойти. Он уже оделся, я, в общем, тоже.. и тут меня черти дёргают за язык, и я ему говорю: слушай, принеси из сумки мою косметичку. Он послушно идёт в коридор, где моя сумка стоит на тумбочке, – и через две минуты возвращается назад абсолютно коричневый! С ног до головы! Как индеец. Я его сперва даже не узнала. Оказывается, в моей сумке была ещё пачка с молотым кофе. И она была вскрыта, но защеплена на прищепку, чтобы не высыпалось оттуда… Ребёнок на ощупь принял её за косметичку, выдернул наружу.. а у него, ты знаешь, движения же резкие, как у всех мальчишек.. и, разумеется, скрепка вылетела, и он с ног до головы оказался в этом кофейном порошке. И, знаешь, ну – исключительно липкий и въедливый оказался порошок. Стряхнуть его вообще не было никакой возможности – он немедленно и в одежду впитался, и в кожу, и пришлось мне тащить ребёнка в ванную мыться, а потом искать ему чистые брюки и рубашку. Короче говоря, мы вылетели из дома на привычной скорости. Как всегда, в общем. Ребёнок летит за мной, спотыкается и только приговаривает: ничего, в зубном кресле уж отдохну, как следует!

Они вообще любят на мне кататься. И чтобы подольше и с приключениями. Я особенно ярко это в Италии почувствовала. Знаешь, сколько у меня там появилось друзей среди контролёров? Если бы я захотела – все контролёры были бы мои, от Сицилии до Перуджии. А всё почему? Потому что черти подсовывали мне не те билеты. Я каждый раз честно брала билеты на электричку. И каждый раз – не туда. Или не до той станции, или вообще не в ту сторону. И каждый была раз одна и та же сцена: я сижу в поезде, сжавшись у окошка, ко мне подваливает контролёр… а они там, знаешь, все, как на подбор, красавцы удалые и великаны молодые... Это, кстати, очень правильно придумано. С мужиком

такой, если что, справится одной левой, а женщины им сами штраф платят, без препирательств… Ну, вот. Подходит очередной контролёр, смотрит на мой билет и начинает бурно жестикулировать и что-то мне объяснять. Потом видит, что я не понимаю, зовёт кучу ещё таких же шикарных контролёров, и все они тоже начинают жестикулировать и трещать. Потом среди них обнаруживается один, который немножко знает английский. Он объясняет мне кое-как, что этот поезд идёт вовсе не туда, докуда у меня билет, что там, докуда у меня билет, он вообще не останавливается, а идёт ещё два часа без остановок и прибывает в полночь в какой-то жутко криминальный район, вроде нашего Южного Бутова, куда и днём-то соваться небезопасно. И тогда я тоже начинаю жестикулировать и орать. Контролёры, натурально, пугаются, ахают, охают, как старые бабки, лопочут что-то без умолку, а потом среди них непременно оказывается один, который как раз живёт в этом Южном Бутово со своей старушкой-мамой и кучей братьев и сестёр, и он, конечно, заявляет, что с удовольствием меня приютит… Знаешь, я пару раз принимала эти приглашения. И представь себе – ничего, никаких поползновений с их стороны.. Нет, ну, то есть, были, конечно, поползновения, но я им говорила: сори, сеньёры, но – нет. Никак не расположена, извините. И они тут же отставали и вели себя исключительно по-джентельменски. Даже обидно было, честное слово! Хотя, контролеры - это же у них почти как карабинеры, они и должны себя вести соответственно, чтобы марку держать…

2007/07/28 Вавилонская библиотека

Разговоры в библиотечных коридорах

— Нет, я и раньше видел, как девушки на ходу… ну, там, губы подмазывают, пудрятся. Это нормально. Хотя, конечно, нужен навык – я бы так не смог, например. Но сегодня утром я видел девушку, которая на ходу ногти красила! И даже не на ходу, а, можно сказать, на бегу. А бежала вот на такенных каблуках при этом. Вот это я понимаю, это высший пилотаж!

— М-м-м…. вот это да! А какие ногти? На руках или на ногах?

***

— И представляешь, он эти арбузы ест ЦЕЛЫМИ ПАЧКАМИ, как удав! И ничего – никакой дизентерии. И даже ни малейшего расстройства желудка.

***

— Такой сон дикий приснился, просто ужас. Как будто мой мобильник взбесился. Я иду по улице, а он из сумки рассказывает похабные анекдоты, прямо во весь голос, на всю улицу… И ещё походя сообщает всем мой адрес, мой пультовой номер на охране и какие-то подробности моей интимной жизни. И свой пин-код заодно, уж до кучи. Громко так, во всеуслышание. Я ему говорю: ты что, идиот, заткнись, это же конфиденциальная информация! А он меня матом посылает – и опять всё по новой. Я его пытаюсь отключить – а он не отключается. Я его выбрасываю в урну, а он через минуту опять в моей сумке оказывается. Кошмар, одним словом.

— Ой, а мне наоборот – хорошее сегодня снилось. Как будто я закончила перевод книги Василия Блаженного про Ивана Грозного. Причём Василий Блаженный – это псевдоним князя Курбского, представляете? И перевод почему-то с французского, хотя Курбский же в Литву бежал, если мне память не изменяет… И выходит всё это в серии «Новая русская эмиграция – ответы без вопросов». Во бредятина, да? Но самое главное, что за эту бредятину мне заплатили кучу денег, причём и нашими деньгами, и долларами, и какими-то испанскими дублонами… а может, пиастрами, не знаю. Просто приснилась куча денег – КУЧА, понимаете? И золото, и бумажки – и всё это моё! Но обиднее всего, что я не успела их потратить! Вообще не успела – ни рубля, ни дублончика… Как вы думаете, может, мне в следующих снах их удастся истратить? Их же ведь на книжку-то не положишь...

— Надо же, чего вам снится-то, обалдеть… А я вот уже третий раз подряд в одну и ту же собачью кучу вляпываюсь, прямо у нас перед подъездом…

— Так это же очень хороший сон! Это как раз к деньгам!

— Да какой там сон? Наяву же!

2007/07/28 Город Мастеров

В детстве я очень любила Трагедию.

Комедию я, впрочем, тоже любила. Чего я в те времена не переносила – так это промежуточных жанров. Трагедия же неизменно возбуждала во мне возвышенные мысли и суровую, мужественную скорбь. Погружённая в эту скорбь, я могла часами сидеть на подоконнике с бледным и меланхолическим лицом и отстранённо смотреть на то, как другие люди играют во дворе в «море волнуется – раз!» и в «разгон полицией мирной демонстрации». Почему-то именно эти игры были особенно популярными в нашем дворе, причём во второй из них, как правило, все хотели быть полицией, и участникам игры приходилось долго и нудно «считаться», чтобы насильно выбрать мирных демонстрантов.

Любопытно, что меня тянуло к Высокой Трагедии с самого юного возраста, и оттого некоторые, сами по себе вполне оптимистичные произведения я склонна была воспринимать трагически. Уж на что была бодрой песня про то, как «на границе тучи ходят хмуро» – но я и здесь ухитрялась жалеть этих непонятных и неведомых мне «самураев», которые, несомненно, были скверными личностями и нашими врагами, но всё-таки перешли границу пешком… Зачем же, в таком случае, надо было давить их танками? Неужели нельзя было как-нибудь по-другому их захватить и арестовать?