Дневник его любовницы, или Дети лета
Шрифт:
Нет, он определенно очень хорошо ко мне относился.
– Понимаешь, никто ведь не умер, – продолжал издатель свою сбивчивую речь. – Конечно, если бы с тобой что-то случилось… Да я бы никогда!.. Но ведь все живы-здоровы…
Он посмотрел на меня и снова поперхнулся. Я выдавил еще одну таблетку и бросил ее на язык.
Я не давил на жалость. Просто обычной дозы успокоительного мне уже давно не хватало.
– Марк, я не в претензии, – сказала я спокойно. – Я тебе больше скажу: я очень рад,
– Правда? – обрадовался издатель, ставая с кресла.
– Конечно, – подтвердил я.
– Я могу тебе чем-то помочь? – продолжал спрашивать Марк, мелкими шажками продвигаясь к выходу. – Деньги, доктора, дефицитные лекарства?..
– Все есть, – ответил я. – Спасибо.
Он затормозил перед дверью.
– Я пошел? – сказал Марк с вопросительной интонацией.
– Иди, – согласился я.
– Созвонимся?
– Конечно.
Он открыл дверь, снова остановился и озабоченно сказал:
– Если роман допишешь…
Тут же спохватился и поправился:
– То есть, когда роман допишешь…
Марк откашлялся.
– Сбрось его на мой сайт, – договорил он смущенно.
– Обязательно, – ответил я с улыбкой. Я видел, что он больше в меня не верит, но хочет, чтобы мы расстались без взаимных обид. В конце концов, нас связывали долгие годы успешного сотрудничества.
Марк кивнул, подумал, хотел что-то сказать, но не стал этого делать. Вышел из номера и тихо притворил за собой дверь.
Я собрался и отправился в тюрьму. К Сашке.
Получить свидание мне удалось с большим трудом. Следователь жаждал моих показаний, я их давать категорически отказывался. Я вообще не желал принимать участие, в каком бы то ни было суде над женщинами, которые считались моими близкими.
Пускай даже формально.
– Ты с ума сошла?! – спросил я Сашку, едва увидев ее. – Какого черта ты все это устроила?!
Она победно сияла. Она вообще выглядела прекрасно.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась она. – Мое заключение или твое приключение?
Я прикусил губу.
Она называет это приключением! Что ж, не стоит обижаться. Как выразился мой бывший издатель, «никто ведь не умер».
– И то, и другое, – ответил я очень тихо.
Сашка осмотрела меня с головы до ног.
– Ты плохо выглядишь, – заметила она сочувственно.
– Вашими молитвами! – не удержался я.
Она засмеялась.
– Сознайся, толково придумано.
– Очень, – согласился я против воли. – Кто писал дневник? Нежели ты?
Она немедленно перестала смеяться и сердито нахмурилась.
– Конечно, тебе трудно в это поверить, – начала она язвительно. – Как это я могла написать хотя бы пару строчек, достойных твоего внимания?
Она оборвала
– А вот написала! – сказала она с напором. И спросила радостно, как школьница:
– Ну, скажи честно, разве ты не поверил?
– Поверил, – ответил я без колебаний. – Молодец, пятерка тебе за сочинение. С дневником ты отлично справилась.
Сашка фыркнула.
– Ты знаешь, что твой издатель собирается заключить со мной контракт? – спросила она.
– Знаю, – ответил я. – Марк приходил ко мне.
– Надеюсь, ты не собираешься вставлять мне палки в колеса? – начала Сашка угрожающе.
– Не собираюсь, – перебил я ее. – Я очень рад за тебя, Сашка. Правда, рад.
Я снова посмотрел на нее. Она выглядела не просто хорошо. Она выглядела, как человек, наконец-то вырвавшийся на свободу.
На свободу в тюрьму.
– Я постараюсь сделать так, чтобы ты получила условный срок, – сказал я, понизив голос.
– Только попробуй!!
Сашка в ярости шарахнула кулаком по столу. Конвойный двинулся к нам, но я остановил его жестом.
– Только попробуй! – повторила она, но уже шепотом. Ее глаза угрожающе сощурились. – Антон, не смей портить мне обедню! Ты что, не понимаешь, какой пиар будет у книжки, написанной в тюрьме?! Да у меня все дни расписаны за месяц вперед! Сплошные просьбы об интервью!
– Понял, понял, – сказал я торопливо. Оглядел неуютную комнату, вздохнул и нерешительно спросил:
– Саш, а ты подумала о том, в каких условиях тебе придется существовать? Ты же этого не выдержишь!
– Выдержу, – ответила она легко. – Если я выдержала два года возле тебя, то выдержу, что угодно.
Я почувствовал себя уязвленным.
– Неужели я создал тебе такую невыносимую жизнь? – спросил я.
– Да нет, – ответила Сашка рассеянно. Она смотрела куда-то сквозь меня. – Не то что бы невыносимую. Ты меня просто не замечал. Не считал за одушевленный предмет…
Я порылся в памяти, но ничего подобного вспомнить не смог.
– И в чем это выражалось? – спросил я.
– Во всем, – легко ответила Сашка. – Хотя бы в том, как ты разговаривал с женой в моем присутствии.
Она приложила ладонь к уху, имитируя разговор по мобильнику, и заговорила слащавым тоном:
– Да, детка… Да, малыш… Я тоже соскучился… нет, сегодня не приезду, нужно дописать главу…
Она опустила руку, взглянула на меня и усмехнулась.
– Я так разговаривал с Ольгой? – поразился я. Мне всегда казалось, что я разговариваю с женой непозволительно сухо.
– Именно так, – подтвердила Сашка миролюбиво. – Только не думай, что я тебя ревновала. Просто противно было ощущать себя неодушевленным предметом.