Дневник мамы

Карелина Виктория

Все ругали это место, потому что, на этой земле не рос хороший урожай хлеба и картошки. Земля была болотистая, заросшая кустарником, но такая дорогая для меня.

Построил дед избу в три окна, с темными сенями, задним и передним крыльцом. Крыльцо с высокими ступенями. Позже, через 15 лет, построили еще одну избу, такую же, но без сеней. Строили из бревен, срубленных здесь же. Дед рассчитывал, что у него два сына и каждому нужен свой дом.

Рассказывал мне мой отец, что, когда рыли подвал под избой, на большой глубине нашли глиняный горшок, а в нем много серебряных монет времен Ивана Грозного. Дед сдал его в музей

и получил за это деньги, которые пригодились для строительства. Как попал этот сосуд в необжитую местность – трудно сказать. Иван Грозный вел в этих местах долгую Ливонскую войну. Клад, по-видимому, остался здесь после нее.

Эти древние места давно были обитаемы. Селились на них русские люди, часто испытывали горе и нужду от недородья, бедной природы, многочисленных войн. Так как богата эта земля, только болотами, да лесом.

Недалеко от нашего хутора раскинулись большие помещичьи усадьбы – Лосевых, Голубовых и еще чьи-то. Имения располагались в километрах пяти друг от друга, и все окрестные деревни принадлежали этим помещикам. Дома землевладельцев размещались в красивых местах, на берегу речки Утрои.

Люди говорили, что имения эти были очень живописны, с красивыми большими садами и мраморными лестницами, спускающимися к реке. До моей сознательной жизни они не сохранились, их разрушили в революцию, а хозяева сбежали за границу. Земля эта теперь принадлежит государству.

Семья моего деда сеяла в основном лен, так как хлеб на этой почве родился плохо, и его садили лишь для того, чтобы можно было прокормиться. Бывало так, что хлеб совсем не родился, тогда лен выручал. На урожай льна была вся надежда семьи.

Недалеко от дома были вырыты неглубокие прямоугольные мочила (пруды), в которых мочили лен, потом расстилали его по полям, сушили на солнышке. Он отбеливался и становился мягче. Работы со льном было много. Трепанный и чесаный лен возили далеко, даже в Польшу и Германию. Продавали там, получали деньги на жизнь. Почвы болотистые, подзолистые требовали удобрений, а их в большом количестве взять было негде. Часто. на вырученные от продажи льна деньги, покупали зерно.

Лен для продажи дед возил по санному пути зимой в Латвию и Польшу. Продавал его там и покупал все необходимое в хозяйстве. Привозил много гостинцев внучатам и домочадцам, приезжал домой навеселе, горланил старинные русские песни на всю округу. Больше всего дед любил песню «Гром победы раздавайся». Когда он пел, все в доме затихали и прятались.

Дед не был буяном, но никто не хотел с ним связываться, когда он был во хмелю. Самым излюбленным его ругательством было: «Ах ты рог кривой»! Он очень часто повторял эти слова на своих близких, в поле, на работе, ругал так скот, использовал в разговоре с людьми.

Земляки прозвали его «Рог кривой», а потом стали звать Рогов. Старший сын Федор Егорович, не признавал такого прозвища и обижался, когда его называли Рогов. Не любила это прозвище и я. Меня в детстве сверстники дразнили: «Рог, да рог»! Но как бы то ни было, кличка утвердилась и стала нашей фамилией.

В своих ругательствах дед Егор щадил только жену Федора – тетю Настю. Он любил, уважал ее и слушался. Только она умела уговорить и успокоить его.

В 1912 году моего отца, Ивана Егоровича, призвали в царскую армию. Дед Егор отдал управление хозяйством сыну Федору, а сам доживал свой век в его семье, помогал растить внуков. Умер

дед Егор в 1923 году. Мой отец приезжал из армии его хоронить.

После смерти деда, хозяйство досталось старшему сыну Федору Егоровичу. Он был трудолюбивым, хорошим хозяином, но большим частником и все хотел разбогатеть, а поэтому был жадноват, немногословен, непонятно, что у него было на сердце или сердца совсем не было, а была голова, да руки. Он работал день и ночь и заставлял работать всю свою семью. Жалел только свою жену, которую очень любил и берег. Она вела домашнее хозяйство и воспитывала детей.

Жена Федора Егоровича была взята из батраков. Тетя Настя была очень опрятна, чистоплотна, хорошая стряпуха и рукодельница. Умела вязать, прясть, ткать, кроить, шить одежду для семьи, так как всего этого не покупали никогда. Было у них четверо детей: две дочери – Анна и Евдокия и два сына – Иван и Михаил. Евдокия – моя двоюродная сестра стала моей крестной матерью.

Анна вышла замуж в Латвию, а Евдокия была выдана замуж в свою же деревню за батрака Степана Тарасова. Родители были против замужества Евдокии, так как Степан был бедным и ленивым малым, бегал «по девкам», как говорили люди, и соблазнял их. Девушкам он нравился. Евдокия влюбилась в Степана, оказалась беременной от него.

Этим обстоятельством Евдокия поставила родителей перед фактом, и они вынуждены были сыграть свадьбу.

Степан думал, что родители жены состоятельные люди и дадут за Туней богатое приданое. Он будет жить безбедно, не работать. Но этого не случилось. Дядя Федор был прижимистый и рачительный хозяин, поэтому приданое дал скромное.

Степан Тарасов сыграет в жизни нашей семьи самую подлую роль.

Отец мой был грамотным, окончил церковно-приходскую школу. В то время это считалось большим достижением, так как большая часть населения страны была безграмотной. Учился отец хорошо. Но был дерзким учеником, особенно с попами. Однажды, на уроке закона божьего, он вплел одной девочке в косу палку и этим расстроил весь класс на молитве. Поп наказал его линейкой по голове и заставил при всех кричать: «Жениться хочу…» Ребята в классе смеялись и звали его потом «Жених».

Интересный случай был в его жизни перед армией в 1912 году. Отец ездил в Толковскую волость и там к его линейке (легкой тележке) подбежала девочка лет восьми и попросила подвезти ее. Он довез ее до дома и долго смотрел вслед, пока она бежала через сад.

В 1922 году эту девочку Анну мой отец встретил взрослой, красивой и смелой девушкой.

Анна Андреевна Титова (моя мама) родилась в богатой семье бывших купцов. Родители ее очень любили, она была единственной дочерью в семье. У нее было два брата. Когда Анна подросла, ее учили в местной школе, потом в гимназии. Детство и юность протекали в благополучии, довольстве и достатке.

Анна Андреевна хорошо рисовала. Обрывки ее рисунков мы находили в доме отца, будучи уже сиротами.

Судьбу Анны Андреевны определила революция. Она душою приняла все новые идеи, была очень активна, грамотна, весела, задорна, неплохо пела, танцевала, жила, не зная никакой печали, работала в Толковской школе, учила детей и взрослых. Работала с удовольствием и творчески.

В 1922 году мой отец был назначен председателем волосного Толковского исполкома. Состоялась встреча моих родителей. Он – коммунист, большевик, представитель Советской власти.