Дневник мотылька
Шрифт:
Эрнессе нас не понять.
Все это случилось не только из-за нас с Люси. Она затаила на меня зло с того самого вечера, потому что я недослушала ее историю. Я убежала прочь. Я не стану слушать.
21 января
Есть в нашей школе несколько укромных уголков, куда я привыкла ходить одна, но и там уже не так безопасно. С точки зрения здравого смысла я убеждаю себя, что ей нет резона там бывать. Но у нее собственные резоны на этот счет.
Стоя на четвертом этаже возле квартиры мисс Норрис, я ждала начала урока греческого
— Я подумывала, не заняться ли опять греческим, но обстоятельства помешали…
Я понятия не имела, о чем она говорит, но тон ее не предвещал ничего хорошего.
— Раньше я училась и латыни, и греческому. Я хотела получить классическое образование. Я была очень серьезной маленькой девочкой. Но вмешалось кое-что другое.
Ни единому ее слову не верю.
— Даже не знаю, можно ли начинать среди учебного года. Разве спросить у мисс…
— Нет, слишком поздно. Ты хоть представляешь себе, сколько у меня было неприятностей из-за смерти Доры? Это вызвало массу проблем. Кто меня только не допрашивал — и директриса, и психолог, и полиция. И всех интересовало одно: почему Дора упала именно под моим окном, а я ничего не знаю?
— Ах, у тебя были неприятности? А как насчет моих неприятностей, возникших по твоей милости? Не ты ли заложила меня? Натравила на меня полицейских?
— Меня спросили, не видела ли я кого-то снаружи. И я ответила, что вы с Дорой любите ходить по водостоку. Я ничего не придумала.
— Дора, наверное, шла в комнату Клэр. Мы не один год ходили этим путем, — сказала я как бы между прочим.
— Коридором намного прямее, — сказала Эрнесса, — я бы никогда не полезла на водосток. Это слишком опасно. Видела же, что в итоге произошло с Дорой?
— Это был несчастный случай. И об этом все знают!
Дверь приоткрылась, и оттуда показалась голова мисс Норрис в облачке белоснежных волос:
— А, вот и моя нерадивая ученица! То-то мне показалось, что я слышу ваш голос, дитя мое.
Поток света хлынул в открытую дверь и окатил нас обеих. Из глубины комнаты раздался птичий щебет — разноголосый хор. Белые волосы мисс Норрис засияли вокруг ее головы, точно нимб. Эрнесса за моей спиной поспешно отступила в тень. Я устремилась навстречу мисс Норрис, и та увлекла меня в комнату.
Эрнесса обвиняет меня в том, что гибель Доры — случайная или нет — привлекла к ней слишком большое внимание. Я отговаривала Дору, но она меня не послушалась.
Вот что я откопала дома в одной из папиных книг: «Вампир знает все секреты и умеет прозревать будущее». Ей гашиш без надобности. Это нам он нужен, чтобы попасть в ее время.
Кто-то за дверью. Пора прятать ручку и дневник.
22 января
Мистер Дэвис остановил меня в коридоре. Кажется, он меня искал.
— Вы не записались в мой поэтический класс. — Он словно уличил меня в тяжком преступлении.
— Мне сейчас совершенно не до стихов, — ответила я.
Правда, я и не собиралась туда.
— Я записалась на курс «Тема ответственности в литературе».
— А что вы сейчас читаете?
— «Дэниела Деронду» и «Холодный дом» [19] .
— Но ведь не кто иной, как вы, в классе убедительно доказали, что именно писатель делает историю реальной? Не можете же вы так быстро охладеть к сверхъестественному! Писатель всегда изобретает, веря в правдивость неведомого, — сказал мистер Дэвис. — Диккенс — просто находка для любителей сверхъестественного.
19
«Дэниел Деронда» (1876) — роман Джордж Элиот. «Холодный дом» (1852–1853) — роман Чарльза Диккенса.
Как удивительно, что я чем-то огорчила мистера Дэвиса.
— Простите меня, я не могла записаться на ваш урок, он не помещался в расписание… — пробормотала я.
— Эти книги, несомненно, доставят вам истинное наслаждение. Но не забывайте обо мне только потому, что вы больше не в моем классе. Заходите просто так — поговорить о стихах, раз уж вам совсем не хочется их писать.
Я улыбнулась.
— Я не шучу, — сказал он, — я скучаю по вас.
Я его избегала.
В тот день я была юлой, которая, теряя импульс, вихлялась на оси. То я падала на него, то опрокидывалась назад.
У каждого из моих учителей есть повод упрекнуть меня. Мисс Симпсон недовольна, что я пропускаю уроки фортепиано. Раньше я без особых усилий получала пятерки, но теперь так не выходит. Вместо того чтобы играть, я часами сижу над своим дневником.
Люси три дня подряд пропускала утреннее собрание, и теперь ей неделю придется оставаться после уроков. Она жалуется, что слишком устает и ей трудно проснуться утром. Она просто не слышит звонков. И она не знает, откуда берется эта постоянная усталость. Сегодня я пришла ее будить, но так и не смогла вытащить из постели. Она была будто пьяная или под кайфом. Когда я трясла ее за плечо, голова беспомощно болталась туда-сюда на подушке. Веки трепетали, словно серые мотыльки. Она не могла их разлепить. Я спустилась на завтрак и отметила ее. После завтрака я силой выволокла Люси из постели, чтобы она снова не опоздала на утреннее собрание. Я принесла ей пончик, который она так и не съела. Через час, когда я заглянула к ней, этот пончик все еще лежал на комоде, завернутый в салфетку. Люси к нему не прикасалась. И на ланче я тоже ее не видела. Наверное, она сидела в комнате и делала уроки. Она говорит, что страшно отстала, а в эту среду у нас трудная контрольная по химии. Мне придется ей помогать. А я не хочу.
23 января
Вчера я забыла написать, что получила табель за первый семестр. В нем одни пятерки. У Люси дела так плохи, пожалуй, она и не скажет, что за оценки ей поставили. Думаю, что по химии у нее двойка. Мне ее жалко. Интересно, что за отметки в табеле Эрнессы.
На этот раз я не чувствовала привычного волнения, распечатывая конверт и разворачивая хрустящий листок. Я не заслужила этих пятерок. Как мои учителя считают меня хорошей ученицей, так учителя Люси уверены, что она — ученица плохая.