Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник)
Шрифт:
– Ясно. В общем, пиар национального проекта по борьбе с беспризорниками. Заодно до кучи хорошие олигархи, грузинские наркоторговцы – всю линейку представили. И что, популярное кино?
– По ходу да. Сборы хорошие, я слышал. Ну, а как ещё-то? Весь город заклеен постерами, реклама в интернете и по Первому. Узнавание бренда 100 %. Фильмом года хотят сделать.
– Ясно. Спасибо, что просветил.
– Брендинг у них уже даже в кино пошёл. Такими темпами они скоро «Триумф воли» снимут. Давай мы тоже какое-нибудь кино снимем?
– Например?
– Например,
– Ха-ха-ха. Идея хорошая. Надо подумать.
Когда я уже почти погрузился в иронические размышления о возможных декорациях для «Олимпии-2», в дверь постучала моя секретарша:
– Антон Геннадьевич, к вам Яша. Говорит, серьёзное дело.
– Пусть заходит.
Яша с той же подобострастно дурацкой улыбочкой входит в кабинет, держа, как икону, лист бумаги.
– Яша, если можно, короче.
– Я писал репортаж о грядущей встрече восьмёрки. И все никак заголовок не мог придумать. В статье рассматривались позиции западных политических лидеров по отношению к России в целом, и самому президенту в частности. Озабоченность по проблемам свободы слова, правозащитных организаций, делу ЮКОСа и прочего. Репортаж закончил тем, что жена президента Франции до сих пор не знает, как зовут президентского лабрадора.
– Ну и что? Из пустого в порожнее. Избитый, но всё-таки действенный приём повторения ранее сказанного. Это всё, что ты придумал? А лабрадор причём? Намёк на то, что собака президента живёт лучше, чем его народ?
– Нет, Антон Геннадьевич. Я вас сегодня послушал, и меня осенило! Вы посмотрите, какой заголовок из-за лабрадора получился.
Я беру протянутый мне листок и вижу заголовок, который просто потрясает меня своей наглостью и шельмовством:
Как зовут собаку Путина?
Западные политики спустя восемь лет не могут ответить на вопрос:
Who is mister Putin?
– Молодец мальчик, понял, – удивлённо говорю я. – Гениально. После совещания пришло, говоришь?
– Ага. Как вышел из кабинета, так и срослось.
– Кстати, художник не должен оставаться голодным. – Я открываю сейф, достаю триста долларов и протягиваю ему. – Знаешь, что такое первый постулат в медиа?
– В известном смысле, но не уверен, Антон Геннадьевич, – смущённо отвечает он.
– Быстродействие. Это когда гонорар за сегодняшний сюжет ты получил ещё вчера. Причём неизвестно, вышел ли твой сюжет сегодня. Только не увлекайся особенно – за каждый заголовок столько же не получишь. Это второй постулат медиа: лучше медленно умирать от голода, чем хамить инвестору. Потому что тогда умрёшь быстро.
Когда за ним закрывается дверь, я встаю, беру из хью-мидора сигару, обрезаю и долго раскуриваю. Потом подхожу к окну и смотрю на бегущие по улице машины и дальше, на строящийся дом в глубине переулков. В голову приходят всякие сентиментальные мысли вроде того, что «растёт смена», «вот и я кого-то научил» или «я сам был таким когда-то». Когда мой взгляд упирается
Без пятнадцати три я сижу на заднем сиденье «Peugeout 607», плетущегося по Садовому в сторону проспекта Мира. Я практически не отрываю телефон от уха, ёрзаю и изредка кричу водителю, что мы опаздываем. Мимо проносятся две машины со спецсигналами.
– В хвост им пристройся, – говорю я водителю, – иначе до утра будем ехать.
– Это милиция, Антон Геннадьевич. Я пристроюсь, а потом будем с ними ещё час разбираться. Вот бы нам мигалку.
– Это тебе в Кремль идти работать надо.
– Может, лучше вы пойдёте? И меня заодно пристроите.
– Это вряд ли.
Звонит Саша:
– Посмотрел?
– На сайте вроде всё было неплохо, пока эта сука глупая не пришла с опровержением. Неужели они так быстро мониторят?
– Эта сука кого надо сука.
– В смысле?
– Антон, всё идёт по плану. Это наши люди.
– А ты не боишься, что мы аудиторию с толку собьём?
– Мы или идём ва-банк, или Никитос идёт к нам, понимаешь?
– Как говорят интернетчики, патсталом. Кстати, а в блогах чего?
– Флеш-моб. Их надо подогреть, чтобы они на улицу вышли. У тебя ресурсы есть?
– Я попробую.
– Отлично. Вечером посмотрим, как все развивается.
Я не успеваю положить трубку, как звонит Вадим:
– Я нашёл врача той больницы…
– И?
– Пришло указание прапора в Москву перевезти на операцию. Судя по всему, будут из него лепить иллюстрацию к гуманности наших органов. Типа, мы делаем сложные операции даже преступникам. Но потом все равно судим. По закону. Дело глухое.
– Ты даже не представляешь, Вадим, как нам повезло. Когда?
– Завтра вроде.
– Мне после операции любой ценой нужна встреча с этим «сапогом».
– Я постараюсь…
– Подключай всех. Цена вопроса не интересует.
– Ты едешь на акцию?
– Уже подъезжаю.
Постоянные телефонные переговоры заставляют меня нервничать ещё больше. Динамика звонков никак не соотносится с динамикой движения. Помните в «Капитане Немо»? Там девизом «Наутилуса» было «Подвижный в подвижном». А девиз Антона Дроздикова, стоящего в адской пробке, постоянно говорящего по телефону и опаздывающего на митинг, «Подвижный в неподвижном». Я пытаюсь успокоиться и минут пятнадцать играю в «street racing» на телефоне Nokia 8800. Затем возвращаюсь к мысли о кино. Пялюсь в окно. Мы проезжаем плакат, рекламирующий соревнования по айкидо. «Используй энергию противника», написано под изображением хрупкого юноши, перекидывающего через себя сумоиста. Бред какой-то. Да сумоист смёл бы этого обсоса, как грейдерный танк легковую машину. Разводят народ на фантастику. Я не сильно разбираюсь в восточных единоборствах, но думаю, что только в кино реальны такие фишки. «Используй энергию противника». И тут меня клинит. Я звоню Генке: