Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник)

Минаев Сергей Сергеевич

– Не ответят.

– Почему?

Я отнял телефон от уха, пытаясь успокоиться. Испуганный паузой, Вербицкий снова заговорил:

– Антон, ты меня слышишь? Почему не ответят?

– Аналогичного ответа не будет, – произнёс я почти по складам, – потому что у нас нет Российской армии. Мы, в отличие от них, не несём за неё ответственности.

Повисла пауза. Не дожидаясь, пока Вербицкий переварит услышанное, я говорю:

– Мне кажется, мы просто теряем время. Позвоните,

пожалуйста, Вадиму.

– Хорошо, – сухо ответил он и отключился.

В «Гудман» я опаздываю минут на пятнадцать. На втором этаже уже сидит Костя, обложенный газетами, и делает пометки в блокноте. С тех пор как мы виделись последний раз, прошло года четыре. За это время Костя стал обладателем обширной залысины, пивного живота, довольно строгого тёмно-синего костюма и часов «Tag Hauer». Лицо его тем не менее осталось все тем же лицом отличника. Только оправа у очков сменилась с роговой на более дорогую.

– Ну, привет, Костян. Извини за опоздание, пробки. – Мы обнимаемся, хлопаем друг друга по плечам и садимся за стол.

– Рассказывай, – начинаю я, – какие новости, кого из наших видел?

– Да особо никого. Встречались прошлой весной в институте, ты, кстати, чего не пришёл?

– А мне кто позвонил? – деланно обижаюсь я.

– Тебе Катька Ильина звонила, подруга твоя бывшая, – ухмыляется Костя, – очень хотела тебя увидеть. Она сына родила два года назад.

– Да ну? От кого?

– Не спрашивал, но уж точно не от тебя.

– Это святая правда. Ну что, много народу было?

– Человек двадцать. Степан Цуканов, Леха Краснов…

– Степан в группе своей играет ещё?

– Да нет, вроде, всё уже.

– Ясно. Ахуенно играл, помнишь? Кто ещё?

– Ирка Афанасьева, Вадим Борисов, Анька с Виталиком, Костя Лукьянов, – дальше он перечисляет имена и фамилии людей, которые мне совершенно ничего не говорят. Чтобы не обидеть, я улыбаюсь и киваю.

– А Кольку Кудрявцева помнишь? – Костя снимает очки, вытирает салфеткой лоб и проникновенно смотрит на меня. Я чуть было не переспросил: «А кто это?» – но вовремя осёкся. – Погиб в автокатастрофе, представляешь?..

– Кошмар. Такой талантливый парень был, – картинно склоняю я голову к столу. – Надо помянуть.

Я подзываю официанта и прошу Dewars. Костя продолжает рассказ о том, кто женился, кто развёлся, кто где работает. Я поражаюсь его осведомлённости о делах наших сокурсников и отмечаю для себя, что наши студенческие годы представляют для него большую ценность. Тогда как мне, напротив, и вспомнить почти нечего. Приносят виски.

– За Колю, – дрожащим голосом говорю я.

– Вечная ему память, – отвечает Костя.

Мы пьём не чокаясь, и я ловлю себя на мысли, что уже не первый раз поминаю человека, которого в принципе не могу вспомнить. После виски несут еду, и Костя продолжает свои байки. Я иногда

вставляю восклицания, типа: «Вот это да!», «Не ожидал от него!», «Ты смотри!». После новостей из жизни какой-то его одногруппницы Ольги, я замечаю в ответ: «А какая баба была, никому не давала!».

Костя, готовый было проглотить порцию салата, застывает с вилкой и спрашивает:

– В смысле?

– Ну… в смысле, скромная была она, эта… Ольга. – Я понимаю, что моя реплика была не в кассу.

– Конечно скромная. Она же хромая была, ты чего, не помнишь её?

– Да?! Спутал по ходу с кем-то. – Видимо, лицо моё выражало в этот момент состояние «не попал», и Костя, дабы не ставить меня больше в неловкое положение, перевёл разговор на другую тему.

– Ты расскажи лучше, чем занимаешься? Я слышал, ты в структурах Вербицкого? Готовишь среду для оппозиции перед выборами?

– Ой, я тебя умоляю. Так, помогаю по некоторым проектам.

– Ладно, не скромничай. В интернете, по ящику и на «Эхе» только и слышно: «Дроздиков то, Дроздиков сё». Ты уже стал звездой.

– Я простой технолог. Это СМИ масштабируют просто. Вот ты у нас звезда. Главный по экономике в таком издании. Давай выпьем! За нас!

Угольников смотрит на часы, что-то прикидывает, потом соглашается. Мы какое-то время обсуждаем происходящее в стране, экономическую ситуацию, и я плавно вывожу Костю на скандал вокруг банка «Зевс», начавшийся в интернете.

– Ты думаешь, это серьёзно? – спрашивает Костя.

– Я не думаю, я знаю. У банка большие проблемы из-за обналички, со дня на день отзовут лицензию, и тогда… – Я замолкаю. – Давай ещё по одной, я тебе сейчас такую тему расскажу. Погоди. Молодой человек, можно вас?

Подходит официант и вопросительным знаком наклоняется над нашим столом:

– Молодой человек, принесите ещё Dewars. Граммов двести, да, Кость?

– Давай уж триста.

– Слушай, чего человека зря гонять. Знаете что? Несите сразу шестьсот.

– Не, не, Антон, мне ещё в редакцию ехать, – Костя снова смотрит на часы.

– Костян, я тебя прошу. Чего не допьём – выльем. Давайте, давайте, несите. Видите, человек торопится?

Я рассказал Косте о целом букете заболеваний, поразившем «Зевс», накрутил три десятка подробностей, и по мере того как Костя хмелел, подкидывал ему разные жареные факты. К концу литра я договорился до того, что падение «Зевса» может повлечь за собой падение «Альфа-банка», а там уже и всему рынку пиздец. Не зная, как обосновать свою заинтересованность в падении «Зевса», закончил я тем, что в данный момент работаю по заказу чиновников из Минфина, которые исполняют государственную программу по переделу банковского сектора России. Услышав это, Угольников снял очки, глянул на меня уже довольно мутным глазом и поинтересовался: