Дневник заштатной звезды
Шрифт:
– Итак. Я попрошу вас измерить толщину одной страницы телефонного справочника Томсона и подробно объяснить в камеру, как вы это сделали. Не торопитесь, подумайте… у вас пять секунд. Пять… четыре…
Где-то в подсознании призывно затрубил горн: стягивая остатки войск, призывая их к оружию. Откуда ни возьмись, на горячих белых скакунах вперед вдруг вырвались уверенность и талант, спеша на помощь сквозь густые клубы сомнений.
– …три…два…
Всадники соединились, сформировав могучее войско – моего Второго Я.
– …один
– Добро пожаловать в «Raison D'^Etre».
В моих словах было столько самообладания и веры в себя, что он должен был тут же меня остановить, предложив работу не сходя с места.
– Сегодня мы с вами научимся измерять толщину страницы телефонного справочника Томсона. Вы спросите: зачем? Поверьте, никогда не знаешь, когда информация вроде этой может понадобиться.
С этими словами я нахально подмигнул в камеру: с моей точки зрения, лишняя ирония еще никому не повредила. Я уже вошел в колею и абсолютно искренне представлял себя на месте ведущего этого шоу. Я надену белый халат, из нагрудного кармана будут торчать авторучки, а передачу, возможно, даже переименуют в «Raison D'^Etre Саймона Питерса».
– Делается это очень просто. Берете линейку, приставляете к странице, и, как видите… Можно дать крупный план? Получается чуть меньше миллиметра, не правда ли? Вот, мои дорогие друзья, как нужно измерять толщину страницы телефонного справочника Томсона. Увидимся в следующем выпуске «Raison D'^Etre». До скорой встречи.
Я стоял, лучезарно улыбаясь в камеру, страшно довольный тем, как блестяще справился с поставленной задачей.
– Очень хорошо, – сказал Тарквин, появляясь из-за камеры с какой-то странной ухмылочкой на лице. – А нельзя ли ответить поточнее, что означает «чуть меньше миллиметра»?
– Разумеется, можно, – ответил я со знанием дела. – Только тогда придется взять более точную линейку.
Тарквин предпринял неудачную попытку подавить ехидный смешок.
– Как бы вы решили эту задачу математически? – уточнил он. – Даю вам пять секунд… четыре… три… два… один… мотор!
Я старался что-нибудь сказать, но не смог. На этот раз горн трубил поспешный отход, и мои славные воины один за другим дезертировали с поля боя. Мой Второй Явдруг резко стал пацифистом, сославшись на идейные соображения. Я терпел сокрушительный разгром по всем фронтам. Нагой и униженный, я шел ко дну океана собственной глупости. Я знал, что Тарквин видит меня насквозь, что для него я всего лишь еще одно ничтожество из тех, что пускают пыль в глаза ради звонкой монеты, не имея за душой ничего, что знания мои не толще бумаги – гораздо тоньше, чем страница телефонного справочника Томсона (какой бы тонкой она ни была).
– Как-нибудь на досуге, – подытожил Тарквин.
Мне оставалось лишь одно. И я сделал то, что на языке шоу-бизнеса называется «выбросить белый флаг». Схватив пальто, я во всю прыть припустил вон из студии.
9 сентября
Позвонил Чарли – рассказал ей о вчерашнем кошмаре. Чарли долго не могла остановиться –
– Раз ты такая умная, – обиделся я. – Как бы тыизмерила толщину страницы?
– Измерила бы толщину всей книги и разделила на количество страниц, – ответила Чарли не задумываясь.
Чтобы сменить тему, я попытался изложить ей свою аналогию «телевидение – это война», но Она уже билась в настоящей истерике.
– Разрешите обратиться, господин старшина, – проговорила Чарли сквозь слезы истерического смеха. – Мне надо идти. У меня секретное задание чрезвычайной важности: мне поручено подыскать трех бабулек, готовых пожертвовать собой в завтрашнем «Утреннем кофе». Им будут менять внешность: одежду, прическу и все такое.
Разумеется, я понимаю, что телевидение не имеет с войной ничего общего; просто после вчерашних проб я чувствую себя израненным и контуженным. Определенно, это можно считать низшей точкой моей карьеры, и единственный положительный момент во всей этой истории заключается в том, что теперь я знаю наверняка: хуже быть просто уже не может.
10 сентября
– «Раз, два, три – продано» ищут новых ведущих.
Сладкие интонации Жуткой Бабс похоронным звоном знаменовали конец моей карьеры.
– Не знаю, дорогуша, видел ли ты их передачу или нет. Речь идет об одном из этих дурацких телеаукционов. Один из ведущих там – Тони Добсон. Он еще когда-то работал в «Утреннем кофе». Знаешь, когда зрители звонят по телефону и предлагают свою цену на всякую ерунду?
– Да, я видел эту передачу.
– Мы послали им твой ролик, и они от тебя без ума. Лично я считаю, что ты идеально подходишь на эту роль.
Мне не хотелось уточнять, что она только что назвала передачу «дурацкой».
– Когда надо дать ответ?
Мне было нелегко скрывать разочарование.
– К концу сентября, – сказала Бабс и повесила трубку.
Итак, отсчет пошел. У меня двадцать дней, чтобы спасти свою карьеру.
12 сентября
Автоответчик дал понять, что меня ожидает покое сообщение.
Только бы насчет работы. Только бы насчет работы. Только бы насчет работы.
Я нажал кнопку «прослушать».
– Привет, парень, это Арчи Риммер. Не знаю, помнишь ли ты меня, но ты спас мне жизнь но время прямого эфира. Перезвони мне, пожалуйста. У меня есть для тебя кое-что интересное.
Я тут же нажал «удалить». Последнее, что мне сейчас нужно, так это бессвязный бред полоумного старикашки.
13 сентября
Журналист позвонил снова: на этот раз он уже не пытался прикидываться приятелем моего приятеля. Он представился Дэвидом Малрайаном и сказал, что работает в отделе расследований новой телепрограммы «Меч правды». Он также сказал, что его интересуют все подробности того, что же произошло с Мими Лоусон во время выступлений в Гримсби.