Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Шрифт:
Лично нашей, включая бабушкину, из города Ростова-на-Дону. Мы привезли ее в 1992 году, когда умерла мамина мама. Моя мама мыть эту посуду не хотела. Даже не распаковала всю!
В то время я пошла в школу. Начинался мой первый класс.
Лежала перевезенная к нам парализованная моя прабабушка 92 лет.
Не до посуды было…
Мне она вообще не нужна.
Я вспомнила, что один философ, не помню, как звали, тоже все бросил и скитался по свету, имея одну только чашку для воды. А когда пришел к ручью и увидел,
Я постоянно чувствую запах смерти. Она пахнет металлом.
Мама, если мы идем в «поход», не разрешает заходить в жилые комнаты.
Чтоб соблазна не было что-нибудь взять. Когда заходим в чужой дом, то сразу направляемся на кухню и в подвал. Главное — еда! Еду брать не грех. Если у нас забирали еду — мы никогда не ругали этих людей…
Обязательно мы посещаем и ванную комнату. Там бывают «аптечка», вода, мыло.
Теперь мы стираем редко — экономим воду.
Нам сегодня крупно повезло — нашли лекарство, анальгин.
Я выпила сразу две таблетки. Когда боль в моей ноге совсем прошла, мы пошли на соседнюю улицу, просить у жителей варежки для меня. Но никто не дал. Сказали:
— Ищите сами. Или у своих просите. Вон «хозяева» ваши хозяйничают, — они указали на
военных.
— Конечно, поищем! — огрызнулась мама.
Надо было спросить на чеченском языке, тогда бы дали.
А так ругнулись, и все.
Варежки мы искали, но не обнаружили. Невезучие мы!
Сегодня был вкусный обед. Суп с картошкой!
Старались наши дежурные: Аза и Лина. После обеда я хотела полежать, но пришла красавица Лина и сообщила:
— Я уже один раз принесла воду и помидоры. Что я, гробиться на всех должна?
Старенькая Стася спала. Нины с безумным внуком не было.
На свою беду, мы взялись помочь — принести еду и воду.
В кирпичном частном доме были солдаты и еще какой-то дед-чеченец.
Я взяла ведро воды, отлила для легкости и вышла. Мама также подхватила одно ведро с водой, баллон варенья. Потом она увидела в баночке острую приправу «аджику» и тоже сумела взять ее.
В этом доме в большой красный бак из пластмассы солдаты ставили себе баллоны и банки с консервами, видимо, на весь свой коллектив.
Дед-чеченец крутился там же, с мешком. Он тоже запасался едой.
Никто никому не мешал! Наоборот, царили понимание и сочувствие.
Следом за нами, очень скоро, вышла рыжик Лина. Бабушка Нина, по прозвищу «Ингушка — Усатый кот», шла мне навстречу. Она мне помогла занести ведро с водой по ступенькам в «наш» дом.
— Мы с внуком лук нашли и спички!!! — успела похвастаться она.
Едва мы вошли, к нам ворвались русские военные.
Они кричали, что мы украли у них фонарь?!
Что сейчас за это они расстреляют нас всех! Они тряслись от гнева и злости.
Все наши соседи молчали, замерев
Фонарик я действительно видела. Красивый, блестящий! Он был в том доме, откуда мы только что пришли. Фонарик стоял лампочкой вниз на подоконнике в кухне.
Я вышла вперед и сказала об этом. Уговорила разгневанных людей не стрелять, подумать! Вернуться. Посмотреть внимательно.
Сказала, что я не брала.
Они поняли — я не вру. Плюнули и ушли.
Если бы не я, возможно, остались бы одни трупы!
А впрочем, наши соседи-воришки это заслужили.
Кто же подставил нас так подло? Старик или Лина?
Скорее всего, украла именно она.
Хотя, может быть, фонарь найдут?
Царевна
25 января 2000 г
Утром наши женщины пришли и рассказали, что двух девочек сестер военные увели из дома от матери. По возрасту они школьницы.
Их мать искала, у кого можно купить ящик водки, чтобы вернуть детей, иначе их ей не отдадут. Аза и Оля принесли чужие красивые полотенца, пояснили:
— Это вместо салфеток.
И сразу забрали все в свою комнату.
Днем я увидела: в нашем дворе свежая могила. Взрослые объяснили:
— Это сосед. Убило в доме рядом.
Надо же! А я не заметила…
Ночью сильно стреляют, но никто не уходит в подвал под домом.
Спим каждый на своем месте.
Больной внук бабы Нины приносит откуда-то книги. Лучшие из них Лина забирает себе. Когда обстрел, он страшно пугается и всегда твердит:
— Господи! Неужели я маму больше не увижу?! Ее убили? Давайте спрячемся в канализационный люк!
Его бабушка шутит:
— Увидишь маму, если слушаться будешь!
На самом деле его мама с младшими детьми стали беженцами. И никто не знает, живы ли они… Ведь места в автобусе стоили очень дорого, на всех денег не хватало.
А вывозили бесплатно очень немногих.
При этом еще и обстреливали. Так убило всю семью беженцев из соседнего дома осенью 1999-го… Как-то 46 человек сгорело, когда в автобус попал снаряд.
Спасся один ребенок…
Моей маме было плохо с сердцем.
Я давала ей валидол и капли.
Она попросила закопать ее прямо в огороде, если она умрет.
Но чтобы это сделала именно я, а не кто-нибудь еще из ближайшего окружения. Она объяснила, что даже после смерти ей будет противно принять от них помощь…
А я ответила, что не смогу ее закопать, так как земля мерзлая. Вся в снегу.
— Тогда сожги, — предложила она.
Я попыталась представить себе, словно увидев это сверху, мерзлую землю, медленно расплывающееся черное пятно вокруг костра и ее «тающее» в огне тело…