Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Шрифт:
Русские военные оказались довольны.
«Не слушайте античеченскую агитацию! — сказала мама. — Не думайте, что тут живут безграмотные “чурки”. Почитайте стихи! Посмотрите картины! Интересны темы и исполнение! Вот, например, брошюра с выставки детского рисунка. Дети-чеченцы прекрасно рисуют! Они склонны к танцам и к спорту. Очень музыкальны!»
Военные, наконец, смутились, пообещали:
— Вещи, что мы у вас забрали, — поищем! — они закашлялись. — Спросим у своих ребят…
Потом оба порылись в рюкзаке и синхронно достали по банке тушеного коровьего
При взгляде на него мне стало плохо — затошнило, и закружилась голова.
Я сразу поняла, что мама не хочет брать у них еду. Но промолчала.
А Саша и Капитан сказали:
— В части всем внушали: в городе мирных жителей нет! Есть только бандиты! Нужно уничтожить всех! Мы были так поражены, когда вошли в город и увидели, сколько в разбитых домах и подъездах проживает стариков и детей! И как вы только уцелели?! Мы же «долбили» прямо по вам?!
— Сами не знаем… — вместе с ними удивилась моя мама.
Наконец, подвела итог встречи:
«Ладно! Возвращать нам ничего не надо. Эти книги — вам память. Что раньше унесли — того нет! Мы не в обиде. Пусть у нас с вами будет товарообмен!»
Она указала на две банки с консервами.
Я облегченно вздохнула и вышла в квартиру тети Марьям, к Валиной матери.
Но тут меня начало странно трясти. Озноб. Пришла слабость от мыслей о еде.
Я услышала, как мама сказала Капитану и Саше:
— Не обижайтесь! Но… не надо к нам больше заходить!
Военные что-то поняли, потому что кивнули, хотя, возможно, не совсем то, что имела в виду моя мама. Они вежливо попрощались и вышли.
В подъезде их уже караулила бабка Стася:
— Родненькие! Сыночки! Дайте бабушке что-нибудь! — раздался ее громкий голос. — Кушать, или денежку!
Мы с мамой расхохотались.
«Надо же! Опять у нее родные дети!» — веселились мы.
Будур
10 февраля 2000 г
Мы счастливые! Мы поели вчера после долгой голодовки. А потом пошли искать бесплатную столовую. Упорно идут слухи — такая есть!
И она находится, где-то в нашем районе! С остановками на отдых — каждые два квартала — мы за полтора часа пути добрались до остановки «Катаяма». Обещанной столовой не нашли.
Оказалось — ее только собираются открыть…
На шоссе чьи-то окровавленные куртки. Кто вытряс из них их хозяев? Или военные, не разобравшись, покидали их после зачистки в БТР, а когда пригляделись, то побрезговали и выкинули. Поняли: лучше идти между домами. Хоть какое-то прикрытие!
На трассе военные посты. И возможен внезапный бой, куда мы попадем, как мелкие камешки в мельницу. Мы передохнули. Полежали на снегу. Мои ноги болели так, что идти дальше я не могла и чуть не потеряла сознание. А потом, замерзнув в сугробе, все же поднялась и поплелась домой вслед за мамой, подталкивая себя мыслями о горячем кипятке и лепешке.
Оказалось, пока мы ходили, у нас неизвестные опять сломали замок на двери.
Он валялся в коридоре. Дверь в нашу квартиру, с проваленным в подвал
Мы обнаружили, что унесли наш большой магнитофон «Техникс» (спрятанный мной под дрова как самая дорогая сердцу покупка лета 1999 года).
Саша и Капитан — оба зачастили к подругам Азе и Лине, в дом, напротив, в гости, как
раньше осенью 1999-го совсем другие люди…
Мы видели книги в руках федеральных военных. Видели коробки с солдатскими пайками.
Аза и Лина благородно угостили такими консервами бабушек — соседок Стасю и Нину.
А мы все-таки узнали: бесплатная столовая уже неделю работает в противоположной части города. На остановке «Автобаза». Рядом с ней расположился госпиталь МЧС, где помогают мирным жителям! Придется сходить туда. Возможно, это будет завтра.
Еще есть новость: сегодня незнакомая нам девушка шла в район частного сектора проведать своих родственников. Красивая! Мы сразу обратили на нее внимание. Одета хорошо, но в домашних тапочках. Ноги промокли на снегу. Мама ей предложила:
— Пойдем к нам! Дам тебе калоши и сухие носки.
Девушка поблагодарила, но зайти отказалась. Сказала, что ей недалеко.
Она разговорилась и показала нам фотографию своего брата.
Рядом с ее братом со снимка на меня глядел Аладдин!
Девушка радостно сообщила:
— В январе оба были живы! Ребят вместе выводили из города!
Ура! Ур-а-а-а! Мы обнялись, как сестры, и простились.
Мама плакала на улице. Вспоминала, как под бомбежкой Аладдин принес нам черный хлеб!
Царевна Полина-Будур
11 февраля 2000 год
Вчера к нам явился Вовка, муж Ольги.
Пьяница и грубиян. У него горе!
При ночном орудийном обстреле погибла его старенькая мама, жившая на остановке «Автобаза». Снарядом срезало угол дома. Его мать была в своей угловой квартире одна.
Она лежала и перед сном смотрела фотографии родных… Сын похоронил ее сам. Во дворе своего сгоревшего дома, в яме. Пропали все документы на квартиру матери и паспорт погибшей. Видимо, как и у нас во дворе, там побывали ближайшие соседи!
Вовка сильно напился с горя и неожиданно явился к нам, поговорить… Было поздно. Около 21:00. Они говорили с мамой долго, дружески. Мама забыла ссоры и обиды в дни выселения. Зря! Она раскурила с ним сигарету! Налила Вовке в стакан одеколона из флакончика, и он выпил! Ругал сам себя за то, что не забрал свою мать к себе. В военное время оставил ее одну. А я подумала, что ему грабить чужое было куда интереснее, чем заботиться о собственной матери.
Тут пьяный сосед обнаглел и стал протягивать ко мне руки, приставать и говорить, что я «выделываюсь». А куда можно уйти в ночное время? По двору стреляет снайпер. Видны трассирующие пули. Я отшатнулась от этого человека и от его пьяных слез. Вышла из комнаты. Час сидела одна в своей разрушенной кухне. В темноте, с крысами.