Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Шрифт:
Рыдая, они пересказали нам подробности гибели отца. Их сосед успел спрятаться за кирпичную стену, лежал там, не дыша, и все видел! Их отца убили потому, что он, несмотря на то, что был пожилым русским человеком, не сбрил бороду в суматохе войны и был причислен к «боевикам». Таня осталась одна с тремя детьми!
Ее старший сын под обстрелом нес на себе тело отца почти двенадцать часов через небольшой двор в несколько десятков метров. Дело в том, что двор обстреливали, и он полз медленно, часами
Мама забыла о былых конфликтах. Пригласила мать с дочерью в гости. Советовала приходить летом за фруктами в наши сады.
Мы долго стояли на шоссе…
Таня и Юлька уже побывали в бесплатной столовой. Они посоветовали сходить и нам.
Взять с собой маленькую кастрюлю или бидон.
Объяснили:
— Очередей несколько. У каждого котла очередь отдельная. Поэтому путаница! Можно плотно поесть там. И… взять кашу домой!
Едва мы вошли в свой двор, Аза и Лина позвали нас помогать собирать вещи Султана.
Объяснили так:
— Нам поручила все подготовить вдова погибшего.
Первым делом мы вынесли кухонную мебель и сложили ее в другой квартире, рядом. По словам наших соседок, именно так распорядилась хозяйка.
Лина и Аза аккуратно сняли прекрасную хрустальную люстру. Унесли ее.
— Иначе — украдут! Мы спасаем! — уверяли нас они.
Явилась помогать Ольга — жена Вовки. Я увидела, как под ее курткой исчезла красивая кастрюля, стоявшая на полу в ванной комнате.
Я спросила ее:
— Ты что это?!
Тогда притвора — Ольга произнесла: «Жалко Султана», — и выскочила во двор, делая вид, что плачет.
Я попросила, если хозяевам не нужны, дать мне старые учебники по разным предметам, чтобы заниматься вперед. Ведь школьная программа не сильно изменяется. Аза и Лина разрешили.
Мне понравились деревянные книжные полки, но Лина отказала мне.
Она заранее договорилась о них с мамой Хавы для себя.
Нам эти женщины дали полбаллона искусственного меда. За помощь.
Он стоял открытым, засох, и никто на него не польстился.
Какая — никакая, а сладость!
П.
15 февраля 2000 г
Мне опять плохо. Мама желала мне с утра смерти и проклинала меня.
Проклятия искажают ее лицо. Оно делается чужим и страшным. Словно другое существо прорывается на поверхность из глубин ее тела.
Это существо трясется, вращает глазами и бесконечно кричит.
А у меня болит сердце, и с каждым днем я понимаю, что мне все хуже.
Я боюсь упасть от слабости и чувствую, что дохожу.
Сегодня я затопила печку, наколола дров, а складывать их не было сил. Пью валидол и капли. Падаю в коридоре… Я пошла и легла
А мама подошла ко мне и устроила скандал со словами: «Чертова лентяйка!»
Я возразила, что это ложь. Тогда она стала опять бить меня, пользуясь тем, что я не могу ответить. В нее словно черт вселился.
Из последних сил я оттолкнула ее и убежала.
Сейчас сижу в разрушенной квартире над нами, на втором этаже. Тут очень холодно…
Мне кажется, она меня ненавидит.
Может быть, это война делает близких, еще недавно любящих друг друга людей врагами.
P.S:
Кстати, у меня сломались часы. Упали прямо с руки и разбились.
Я все думаю, почему у меня такая мама? Ведь я ее поздний ребенок. Она родила меня в 34 года… Наверное, мое появление на свет было связано для нее с какой-то тяжелой травмой. С детских лет мама внушает мне, что я некрасива, глупа и, вероятно, буду несчастна. Зачем? Зачем она делала это?
Будур
16 февраля 2000 г
Мы были в госпитале МЧС на остановке «Автобаза»
Там был такой интересный рентген!
Меня положили на стол, и я смотрела на большой белый экран вверху — там все сразу видно…
Смотрели осколки. Один просто огромный. А почти вся «мелочь» вышла сама.
— Надо срочно его удалить, тот, что в правой ноге, наверняка уже начал окисляться! — настаивал хирург.
Мне стало страшно. Но я подумала: рядом со мной Аладдин, и он говорит: «Надо!»
Я согласилась на операцию. Пусть Бог мне поможет.
Назавтра мне назначили операцию. Я очень боюсь.
Мне и анестезию вводить не надо, кажется, что я замру от страха, потеряю сознание и ничего не почувствую. Врачи посмотрели мою маму. Послушали ее сердце.
Сделали укол и бесплатно дали несколько таблеток валидола и валерьянку. Велели прийти еще, когда будет врач-кардиолог. Предложили снять кардиограмму.
Мама отказалась:
— Свои диагнозы я с детства знаю. Болею с шести лет. Всю жизнь на учете у ревматолога!
Она спешила. Боялась — мы опоздаем в столовую, к раздаче еды. А я и не сказала, что у меня боли в сердце, — постеснялась…
Русские женщины-врачи и медицинские сестры коротко подстрижены. Наверное, так удобно. Они все полные и курят сигареты.
Госпиталь МЧС состоит из нескольких больших палаток.
Его охраняют военные. Если начинается стрельба — все пригибаются.
Царевна Будур
17 февраля 2000 г