Дни и ночи Невервинтера. Книга 2
Шрифт:
— Я представляю, — улыбнулась Эйлин.
— Он вернулся без лютни, — продолжал Ниваль, — но окрыленный, полный впечатлений и обвешанный цацками на продажу. Особенно много рассказывал об одной деревушке на Побережье Мечей. Это, конечно, была лучшая из лучших и живописная из живописных деревень. Там он встретил женщину своей мечты — необыкновенную, добрую, прекрасную, как сама рыжекудрая Съюн, и тому подобное. Ну, как обычно. И даже собирался вместе со мной туда, к своей любви, подальше от грязных городов и поближе к праведной сельской жизни. —
Весело взглянув на ошарашенную подругу, Ниваль протянул руку и чуть дотронулся до кончика ее носа.
— Знал бы старик, кто унаследовал его талант и даже превзошел его.
Эйлин сглотнула. Ее, наконец, осенила сумасшедшая догадка. Абсолютно сумасшедшая, не идущая ни в какие ворота. Хватанув ртом воздух, он пролепетала:
— Что за идиотские…
— Когда он вернулся, мне было семь. А ты, вероятно, родилась через полгода.
Глядя на довольно ухмыляющегося Ниваля, Эйлин вдруг почувствовала, что краснеет. Она оттолкнула его.
— Ты знал! Черт белобрысый! Ты все знал!
— Да ничего я не знал! — Принялся оправдываться Ниваль. — Я сопоставил факты. Спасение из Мерделейна, одинаковые видения, лютня… Честное слово, не знал, только догадывался. И то не верил. А кто бы сразу поверил?
— Поклянись, что не знал.
— А какой смысл мне врать?
— Черт!
Эйлин поджала колени, опершись на них подбородком.
— Я целовалась с собственным братом, — упавшим голосом произнесла она.
Ниваль пожал плечами.
— Подумаешь. Многие женщины пленялись моим пшеничным чубом и совершенным телом. А тебе повезло больше всех.
— Я целовалась с собственным братом, — повторила Эйлин, с еще более трагическим выражением, не заметив его шутки. — А мой брат пытался отбить моего парня. И предлагал мне вступить в фиктивный брак. — Она исподлобья посмотрела на Ниваля. — У нас какая-то странная семья, ты не находишь?
Ниваль пожал плечами.
— Семья как семья, бывает и хуже. Ты, как отец — все драматизируешь. А парень твой мне, между прочим, и даром не нужен.
— Ты не понимаешь! Я же молилась Съюн. Как ОНА могла такое допустить. Чтобы я позволила себе думать о тебе. И вообще… это кошмар какой-то.
— Наверное, это семейное, — попытался успокоить ее Ниваль, похлопав по плечу.
— Убери от меня свои руки! — Вскинувшись, как ошпаренная, взвизгнула Эйлин.
— Тьфу! — Ниваль отдернул руку и буркнул: — Теперь понимаю, в кого ты такая заполошная.
— Что семейное?!
— Нууу… тебя тоже будоражит все запретное. Загадочный и молчаливый паладин-изгнанник, связанный обетом. Или обаятельный и искрометный рыцарь Девятки… ммм… тоже…
— Слушай, ты, искрометный! — Вспылила Эйлин. — Если ты не прекратишь паясничать, к моим грехам добавится братоубийство.
Ниваль поднял руки.
— Ладно, ладно, молчу. У тебя совсем чувство юмора пропало.
Эйлин
Они несколько минут молчали. Ниваль перевернулся на живот, приподнялся на локтях и по-щенячьи провел бородатой щекой по руке Эйлин, обхватившей колено. Сестренка. У него вдруг поднялось настроение, так не к месту. Почувствовав его мягкое прикосновение, Эйлин вздохнула.
— Теперь уже не будет, как раньше.
— В смысле?
— У нас с тобой.
— Ааааа… понимаю. — Ниваль посмотрел на нее, склонив голову, и улыбнулся. — Исключены такие приятные вещи, как ничего не значащий и ни к чему не обязывающий флирт и небратские поцелуи.
— Да я тебя даже в лоб еще долго поцеловать не смогу.
— Неужели я такой противный? А мне казалось, ничего.
— Ой! Ты хоть сейчас бы уже не выпендривался! Я выросла сиротой и думала — неужели на всем белом свете у меня нет ни одного родного человека? Мечтала найти хоть кого-нибудь. И это оказался ты!
— Неприятность-то какая, — покачав головой, ответил Ниваль. — Ну, извини. Хотя, чего это я извиняюсь. Я тут ни при чем. Это отца надо благодарить.
— Отца, — эхом повторила Эйлин.
А ведь действительно, у нее есть отец. Не воображаемый, а вполне реальный. Их общий отец. Сам факт появления на свет от заезжего барда ее не шокировал. Она и так знала, что ее мать никогда не была замужем, а имя отца своей дочери скрывала даже от друга Дэйгуна. Хотя, Дэйгун мог догадываться. Может, потому и смирился с ее увлечением лютней, хотя поначалу демонстрировал недовольство этой «блажью».
— Слушай, расскажи мне о нем.
— Что тебе рассказать?
— Не знаю. Все. Что хочешь, рассказывай. Время у нас еще есть… Как он выглядит, сколько ему лет. Вообще, какой он. А он еще жив?
Ниваль пожал плечами, почесав бороду.
— Не могу точно сказать. Известий о его смерти я, во всяком случае, не получал. Выглядит… да, собственно, как я, только теперь уже, наверное, старый и потасканный. Хотя, он всегда был молодцом. С какой-то сумасшедшинкой в глазах. На таких до старости бабы вешаются. Веселый добряк, какой-то вечный человек-праздник. Ему должно быть около шестидесяти или больше.
— Ты не знаешь, сколько ему лет? — Искренне удивилась Эйлин.
— Мы не праздновали его день рождения. Зато на мой слеталась вся детвора из Доков. Он устраивал детскую ярмарку с представлением и фейерверком… А на следующий день снова принимался экономить и копить деньги. Только у него не очень получалось. Непрактичный он был. Мог влезть в долги, чтобы купить какую-нибудь дорогую безделицу, а потом подарить ее.
— М-да, наша с тобой фамильная бережливость явно не от отца.
— Точно. Но тобой папаша гордился бы.