Дни мародёров
Шрифт:
— Он только что орал так, словно ему кишки вынимают! — санитар вынул палочку и попытался отодвинуть Лили в сторону, но тут Ремус вдруг выхватил палочку и в следующую секунду мрачное лицо санитара разгладилось.
— У нас все в порядке, сэр, вам показалось, — убедительно сказал Ремус, внимательно глядя ему в глаза. — Никто не кричал, а всем, кто слышал крик вы скажете, что это был укушенный оборотнем.
Когда санитар, почесывая в затылке, послушно ушел, Ремус облегченно вздохнул, переглянулся с Лили, красноречиво подняв брови
— Спасибо, — одними губами сказала Лили. — Мы никому не скажем.
Ремус кивнул и спрятал палочку.
Джеймс медленно приблизился к Бродяге, переступая через осколки, и опустился на корточки напротив. Сириус глухо завывал и раскачивался взад— вперед, вцепившись себе в волосы так, что костяшки побелели.
Джеймс молча, но довольно крепко пожал его плечо, а затем коротко притянул к себе, и Сириус ударился лбом о его плечо.
— Её нет… — его голос казался чужим. — Её нет, Сохатый.
— Я знаю, — глухо отозвался Джеймс. — Её нет...
Рычание, похожее на рев тигра заполнило палату.
Девушка, похожая на мальчика-подростка пересекает Большой зал в толпе остальных иностранцев и бросает на Сириуса короткий, но любопытный взгляд.
Разъяренная фурия швыряет в него колбу с зельем в подземельях.
Перепуганное лицо смотрит на него с земли. Он только что спас её от клыков оборотня. Она жива, а он, покачнувшись, не удерживает равновесие на своих четырех лапах и заваливается набок.
«Сириус! Это… это ты?»
Роксана в длинном черном платье стоит в комнате, полной мехов, и оборачивается. Пьет с ним огневиски из одной бутылки, сидя в его куртке на замерзшем мотоцикле.
Роксана в растянутой футболке и с короткими, растрепанными волосами стоит посреди Блэквуда.
«Эй, Рокс!»
Она оборачивается.
«Я надеюсь, ты вернешься»
Роксана улыбается и закусывает губу, лежа на ковре в гостиной Слизерина и покачивая коленкой. Роксана злится. Роксана смеется. Роксана плачет.
Больше ничего этого не будет.
Она больше не будет смеяться. Или злиться.
Её нет.
Нет.
Нет…
— Я знаю, старик, — сипло произнес Джеймс, мерно покачивая умирающего друга и глядя перед собой пустыми глазами. Он вдруг вспомнил могилы своих родителей. Мэри. Тинкер Бэлл. И всех остальных, кого они потеряли за этот год. Это злило его. Злило так, как еще ничего в этом мире не злило. Он поднял руку и несколько раз с силой похлопал Сириуса по спине. — Я знаю....
— Наверное, зря мы ему сказали? — Питер в коридоре нервно переступал с ноги на ногу.
— Нет, Хвостик. Джеймс все сделал правильно, — мрачно сказала Лили. Лучше он узнает все от вас, от него, чем из… газет, — с этими словами она брезгливо бросила на ближайшее кресло газетку с отвратительной эпитафией Риты Скитер, где Роксана Малфой расписывалась как настоящий породистый пудель. Журналистка превратила её в бестолковую куклу, которая была прекрасной дочерью,
— Он очнулся?
Все оглянулись. Марлин пробежала по коридору и, запыхавшись, остановилась прямо перед ними. Она выглядела такой же невыспавшейся и уставшей, как и все. Последние два дня были очень трудными. Все боялись, что Сириус, перенесший столько пыток, ранений и шоковую терапию вампирской кровью, просто не очнется.
— Я отправила письмо Макгонагалл, она сказала, что мы все должны быть в её кабинете до ужина. К нему уже можно? — она нетерпеливо шагнула к двери, но её рука замерла в воздухе.
Кажется, она услышала Сириуса.
— Не сейчас, Марлин, — остановил её Ремус. — Он… ему нужно время прийти в себя.
Марлин посмотрела на него и медленно опустила руку.
— Надо набраться терпения, — Лили переглянулась с Ремусом и вздохнула. — Нам всем.
Однако, набираться терпения не пришлось.
В школу они вернулись тем же вечером.
Но Сириус с ними не пошел.
Его палата оказалась пуста, когда они пришли за ним. Ни записки, ни вещей. Он не появился в Хогвартсе ни в тот день, ни на следующий, ни даже через неделю. Он не явился на последний экзамен, и когда друзья уже отчаялись и готовы были бить тревогу, от него пришла коротенькая записка с просьбой оставить его в покое. Он писал, что, если сочтет возможным — вернется, а если нет…тогда его тем более не за чем искать.
— И что это значит? — тут же спросил Хвост. Записку они прочитали втроем, когда сидели в клоаке перед обедом и прятались от солнца. — Он… бросил нас?
Джеймс вздохнул, сложил записку и сунул в карман.
— Спросишь у него сам, когда он вернется.
— Вернется? — тихо спросил Ремус. Он стоял, скрестив руки. — Ты уверен, что он вернется, Сохатый?
— Да, — просто сказал Джеймс. — Я его знаю. И не сомневаюсь в нем. Он, кстати говоря, тоже не сомневался в тебе этой зимой. Бродяга был уверен, что ты вернешься. Не сомневайся и ты в нем. Возможно, сейчас именно это ему и нужно, — задумчиво сказал он. — Время. В конце концов… — он вынул сигарету изо рта и выдохнул облако дыма. — Хоть он и Бродяга, но даже у него раны заживают не так быстро. Подождем.
— До выпускного? А потом?
Джеймс хмыкнул.
— И потом. Всегда, — Джеймс посмотрел на Хвоста. — С Хогвартсом Мародеры не закончатся, — он хлопнул робко улыбнувшегося Питера по спине. — И Бродяга это знает, — с этими словами он обхватил Лунатика за шею, тот ухмыльнулся в ответ, и они втроем вышли в запруженный, звенящий, залитый солнцем школьный двор…
====== Эпилог ======
Месяц спустя…
Подол черной мантии, мягко шурша, скользил в высокой изумрудной траве. Между полами мелькали простые, черные школьные ботинки.