Дни мародёров
Шрифт:
Началось все довольно невинно. Тоска ела Сириуса, как червяк ест яблоко. Он не спал ночами, метался в пустой постели и мучался от жестоко осознания, что больше никогда, никогда её не обнимет, не прижмет к себе её теплое, податливое тело, не услышит сиплый, бархатный смех, не почувствует губы.
Утрата была невыносимой. Она снилась ему каждую ночь, и во сне была такой реальной, что Сириус просыпался и готов был грызть подушку, лишь бы снова провалиться туда, в забытие, где она все еще была.
Так к нему и пришло решение. Он вспомнил, как хорошо было, когда по жилам бежала
Мирон не стал сопротивляться. Желание продолжать род у вампиров столь же мощно, сколько и у людей, разве что делают они это по-своему, и себе подобных производят на свет иначе…
Его кровь давала возможность хоть ненадолго провалиться в мир, где нет ни тоски, ни утраты. Поразительно, до чего легко отворялась дверь в это царство покоя…
Каждый день Сириус запирался в комнате, полной разноцветных подушек и чудовищных постеров, и вкалывал себе несколько унций вампирской крови.
После он погружался в транс и валялся на подушках, как овощ, глядя в потолок. Иногда ему являлась Роксана, но эти видения не причиняли ему боли. Наоборот. Они с ней снова занимались любовью, а еще он пил её, и это тоже было приятно, и Сириус плыл, покачиваясь на волнах своих видений, день за днем, забыв про сон, еду и гигиену.
Он зарос, похудел и стал привыкать к крови.
Вскоре ему было мало прежней дозы.
А потом и большей.
Хотелось еще и еще.
Вскоре он начал хотеть крови жадно, как настоящий вампир. Однажды днем он увидел на улице собаку и шел за ней, как сомнамбула, даже не понимая толком, куда и зачем идет. Потом оказалось, что у собаки поранена лапа — это выяснилось, когда Сириус набросился на бедное животное, чем здорово перепугал прохожих. Собака тяпнула его за руку и выбежала в переулок, Сириус рванул за ней, выбежал на солнце и чуть не ослеп. И не успел собачий хвост скрыться за углом, как следы у него на руке затянулись и исчезли…
Если бы Сириуса хоть немного волновало то, что происходит, он бы понял, что следующая доза может стать для него последней. Однако, ему было плевать. Еще немного — и он умер бы, уступив место другому существу, дикому и страшному. Но тут, словно луч света в его жизни появилась кузина. Случайно наткнулась на него на улице, увидела его полумертвый вид, восковую кожу, мешки под глазами и покрасневшие белки глаз. Увидела, все поняла и буквально силой увезла к себе домой. Она откачивала Сириуса всеми доступными ей зельями, как светлыми, так и темными. И постепенно, шаг за шагом, он пришел в себя, избавившись от гадкой зависимости.
Всё ей рассказал, а потом вдруг… уехал. Куда не сказал.
И вот теперь они снова встретились. И Меда готова была расплакаться от счастья, видя перед собой того, прежнего Сириуса, побритого, подстриженного, в благоухающей свежей рубашке, все с той же обаятельной улыбкой на губах. Разве что в его челке прибавилось седых волос, но кого они волнуют, когда в его стакане снова плещется медовуха, а не чья-то кровь?
Сириус опустил Дору на землю, вручив ей закрученный леденец, а сам налил выпить — себе и Меде.
— Кстати, а где Тед? — спросил Сириус. — Если подумать,
— Папа ловит плохих людей, — жизнерадостно сообщила Дора.
— Он на задании, — улыбнулась Андромеда.
— Опять? Меда, еще немного, и я начну думать, что твой муж меня избегает.
— Вовсе нет, он тебя уважает и знает, что ты… что мы с тобой оба — отбившиеся овцы, — сказала она, понизив голос. Дора стояла, задрав голову и вникала в каждое слово. — Просто… у него не самый приятный опыт общения с моей семьей. Фамимлия «Блэк» до сих пор вызывает у него нервный тик, и это неудивительно — после встречи с Беллатрисой любой… — Андромеда заметила, как Сириус мгновенно потемнел лицом. — Прости, — виновато сказала она. — Я никак не привыкну.
— Всё нормально, — Сириус бросил на неё успокаивающий ровный взгляд и отпил из своего стакана.
Они помолчали.
Сириус смотрел на танцующих, Андромеда смотрела на него и с каждой секундой все больше и больше нервничала.
— Сириус, ты же не думаешь… — тихо начала она, и Сириус повернул к ней голову. — Я прошу тебя, не делай этого. Что бы ты ни задумал, то, как ты себе это представляешь может в реальности оказаться… совсем иначе. И это уже будет не исправить.
— Не понимаю, о чем ты, — прохладно сказал Сириус.
— Я прошу тебя, Сириус, не пытайся её найти, — еще тише проговорила она, прямо-таки впиваясь в него взглядом. Сириус шумно втянул носом воздух и отвернулся. — Я… мне трудно даже представить, через что тебе пришлось пройти, но месть не принесет тебе мира, Сириус. Не принесет облегчения. И к тому же… — Андромеда сделал глубокий вздох и поджала губы, явно не зная, как это сказать, чтобы не задеть его самолюбие. — Тебе невероятно повезет, если ты действительно сможешь ей отомстить, а не… не пострадаешь сам.
— Хочешь сказать, я недостаточно силен? — насмешливо спросил Сириус.
— Недостаточно, — серьезно ответила Андромеда. — Не забывай, мы с ней росли вместе, я знаю её лучше, чем кто бы то ни было. Она сильна, Сириус.
Повеяло прохладным ветерком. Голос Андромеды стал глубже, вся эта ночь словно наполнилась им, на миг оттеснив все звуки праздника.
— Она сильнее всех, кого ты знаешь. Сам-Знаешь-Кто не просто так сделал её своей правой рукой. Кто-то говорит, что она так же могущественна, как и он. И если ты попытаешься выйти с ней один на один, она сделает с тобой тоже самое, что и с ней, и ты ничего не сможешь с этим поделать, Сириус. Её магия кроется в её безумии, а безумие её безгранично.
— Значит, мы с ней похожи больше, чем я думал, — ответил Сириус после паузы.
— Сириус, я прошу тебя! — в отчаянии прошептала Андромеда. — Мы уже потеряли Альфарда. Я не хочу потерять еще и тебя, — она снова обхватила ладонями его лицо.
В другой ситуации Сириус бы продолжил спор, но, взглянув в отчаянные, переполненные страхом глаза сестры, решил отложить этот спор на потом. Да, они поговорят после. После того, как он оторвет Беллатрисе Лейстрендж голову.
— Прости, — Сириус взял её ладонь и поцеловал. — Ты меня не потеряешь.