Дни мародёров
Шрифт:
Лили надела густо-синее, струящееся платье, которое делало её похожей на мудреный экзотический цветок. На плечах у неё лежала тонкая, воздушная ткань, похожая на небольшое синее облако. Волосы она уложила так, что их вдруг стало еще больше, к тому же посыпала какой-то золотистой хренью, и вся её пышная грива мягко мерцала при любом повороте головы. Первые три минуты после встречи в холле Джеймс в своей черной парадной мантии и зеркально— блестящих туфлях, просто ошалело пялился на неё и не мог ничего сказать. Словом, выглядела Эванс сногсшибательно, и Джеймсу трудно было сидеть, жрать, пить
Так вот, не только Эванс, но и все девчонки выглядели сегодня очень аппетитно. Из-за этого все парни выглядели непомерно задумчивыми и чуть-чуть более красными, чем предполагал этот душный июньский вечер.
Марлин Маккиннон, вся кудрявая, в светлом платье, с пышной пеной вместо юбки сидела, закинув ногу на ногу. Алиса напоминала бы милую цветочную фею, если бы не её глаза, неистово-черные.
Джеймс заметил, как Ремус незаметно оттянул край воротника.
Питер сделался весь потный.
Один только Сириус молча дул медовуху из хрустального кубка и, кажется, единственный очень внимательно слушал речь.
Закончив с официальной частью, Дамблдор хлопнул в ладоши, и разноцветные воздушные шары, плавающие под полотком вместо свечей, лопнули и выбросив в воздух целое облако золотистой пыльцы. Все вскочили и зааплодировали. Стояли и хлопали под этим дождем, а Алиса Вуд вдруг принялась реветь. Громко, взахлеб. При этом она смеялась, и выглядла немножечко пугающе. Но, надо сказать, Джеймс и сам чуть было не пустил соплю.
Когда золотистый туман заволок зал так, что совсем ничего не было видно, Дамблдор еще раз хлопнул в ладоши, и туман рассеялся. Директор в пригласительном жесте простер вперед руки. На лице его играла улыбка.
Двери, ведущие в Большой зал, распахнулись и студенты ахнули. Охнули. Захлопали и запрыгали.
Каким-то образом эти двери теперь вели не в холл, а на огромную, украшенную флажками и цветными лампами поляну под чернильно-черным небом, уставленную столиками с едой и украшенной огромной сценой, на которой уже настраивали свои инструменты «Пикси Пэдстоу».
Это был потрясающий вечер, волшебный и веселый, такой, какому и полагается быть выпускному в школе Чародейства и Волшебства.
И к тому же, самый спокойный за весь год.
В этот вечер никто не напал на концерт и не попытался убить музыкантов. Никто не набросился на танцующих детей и не попытался порвать их на куски.
Это была обычная вечеринка в обычной школе. Обычный концерт и обычные танцы.
Если, конечно, не считать фейерверков, которые то и дело беспорядочно взрывались над лужайкой; шутливых дуэлей на волшебных палочках, прыгающих по столам кроликов из белого и черного шоколада, пирамид переливающегося марципана и причудливых фигур из жженого сахара; кентавров, вышедших из леса, чтобы посмотреть на это действо, пикси, которые носились в воздухе и пытались поймать искры фейерверков, и стаи фей-светляков, кружащих вокруг цветочных
Сначала они сидели все вместе, потом все вместе танцевали и прыгали в толпе под сценой. Но компания неизбежно распалась, когда «Пикси» заиграли медленную композицию. Лили потащила Джеймса танцевать, Сириус, Ремус и Питер отошли подальше от всех, прихватив со столов побольше бутылок с медовухой, но Ремуса внезапно позвал отец — кажется хотел, чтобы Ремус его проводил.
Питера, как ни странно, тоже позвали танцевать, и Сириус остался в одиночестве.
Правда ненадолго.
Он как раз прогуливался вокруг поляны, когда вдруг увидел среди гостей высокую темноволосую женщину в облаках кремовой, мерцающей ткани. Она оглядывала толпу студентов ищущим взглядом и вытягивала тонкую, хрупкую шею.
— Меда! — радостно воскликнул Сириус и пристроил на ближайшем столике свой стакан.
Андромеда Тонкс повернулась на голос, просияла и раскинула руки. Сириус легко преодолел разделявшее их расстояние и схватил двоюродную сестру в объятия.
— Как я тобой горжусь! — она отстранилась, удерживая лицо Сириуса в ладонях. Глаза цвета горького шоколада лучились теплотой. — Ты, Блэк, выпускник Гриффиндора! Это невероятно.
Она снова его обняла.
— Фактически я не выпускник, — заметил Сириус и поправил её волосы. — У меня нет диплома, и я не подбрасывал эту дурацкую шляпу.
— Это неважно. Зато у тебя есть мужество, которого не было ни у одного Блэка. А это более ценная вещь, чем какой-то там диплом, -заговорщически прошептала она, похлопав его по груди.
Он коротко улыбнулся и сжал её ладонь.
— Сириус, Сириус!
Сириус обернулся, и его улыбка стала еще шире.
Маленькая кудрявая девочка на крепких ножках пробилась сквозь толпу, подлетела к нему и буквально запрыгнула сверху, обхватив и руками и ногами, как дерево.
— Пончик! — Сириус покачнулся, но устоял и крепко обнял племянницу. — Мерлин, ты становишься больше с каждым днем!
— Да, она быстро растет! — улыбнулась Андромеда. Сухощавая, тонкокостная, точь-в-точь как её мать, Друэлла, Андромеда казалась даже меньше, чем Нимфадора, розовощекая и пухленькая.
— Я так сильно скучала! — обиженно прогнусавила девочка, распластавшись по Сириусу. — Очень, очень скучала!
— Я тоже скучал, Пончик. Ты себе даже не представляешь, как.
— Дора, слезай на землю, — натянуто приказала Андромеда, но Пончик Дора только крепко вцепилась в Сириуса и недовольно засопела.
— Да ладно, — Сириус поудобне перехватил её, сцепив руки в замок под пухлой попкой. — Пойдем, найдем тебе что-нибудь выпить, — он поймал цепкий взгляд кузины и улыбнулся. — Эй, это выпускной вечер, Меда. Здесь проливают кровь только пьяные выпускницы.
— Сириус! — укоризненно толкнула его в плечо Андромеда, но Сириус только засмеялся и первым подошел к столу с напитками.
Меда — одна из немногих, кто знал, что с ним происходило весь этот месяц. Ведь именно она вытащила его из болота, в которое он проваливался в компании Мирона Вогтейла. Паршивый кровосос оказался единственным существом, которое действительно знает, что Сириус чувствует, и что ему нужно.