До нескорого, она же
Шрифт:
Отец.
Я встретилась с ним взглядом — мои глаза — и спросила громко, во всеуслышание:
— Ты знал, что я решусь?
— Я предполагал, — отозвался отец.
Холодный голос, холодная рука, холодный взгляд. А в моем пылала ненависть, быть может, ко всему этому мероприятию и составляющим его людям — или только к себе самой.
Странный это был день. Будто текущий в тумане, когда ты видишь только то, что творится перед твоим носом, но главное скрыто от тебя пеленой.
Меня завели в зал суда силой, потому
Довели до стойки, расположенной напротив Алины, и встали рядом.
Тетя наконец заметила меня и позволила себе улыбнуться — слабо и безнадежно. А я не смогла выдавить ответную улыбку.
Я впервые видела ее так, без маски сна. В реальности волосы ее оказались чуть менее яркими, не настолько красными, но они все так же волнами спадали на плечи и спину. Вместо аристократичной бледности лицо покрывала бледность отчаяния.
Бледность, что так ярко контрастировала с черным, очень похожим на мое, платьем.
Я видела, как вспыхивает охранный купол над моей головой, и подумала вдруг, что это похоже на игру в кошки-мышки. Алину поставили передо мной, подарив ей шанс (правда, не знаю, на что). Но, не успела она сделать ход, мне вручили преимущество.
И продолжат нападать на кошку, пока не сделают ее мышью.
— Так как теперь мы полноценно здесь с вами собрались, — начала женщина с короткой стрижкой, — я предлагаю начать сороковое заседание суда по злопользованию черной магией. Обвиняющей стороной выступает Алексей Заболоцкий — от имени своей дочери Заболоцкой Яны Алексеевны по праву несовершеннолетней. Отвечающей — Ланова Алина Петровна.
Возражений не последовало.
В том смысле, что никто не предложил отложить это ужасное событие на какой-нибудь неопределенный срок. На год. На жизнь. На вечность.
Все покивали, и суд начался.
Черномагический суд.
По злопользованию черной магией.
Где я косвенно встала на сторону моего отца, выступающего против моей тети. На сторону колдуна, обвиняющего сестру его бывшей жены, моей матери, в том, что…
Я слушала обвинения со всем вниманием.
Потому что мне самой было интересно узнать, что же такого ужасного Янтарная натворила по отношению ко мне, чего я до сих пор не заметила, но из-за чего организовали аж целый черномагический суд!..
Я слушала.
Слушала и не верила.
Магическое преступление.
Вот как окрестили то, что собирались рассказать дальше.
До этого я сталкивалась лишь с одним магическим преступлением — это когда Наталью Заболоцкую использовали для участия в ритуале…
Как выяснилось, мой случай оказался похожим.
Наш случай.
— Намерения Лановой Алины Петровны кристально ясны: женщина, собираясь воспользоваться собственными остатками души, планировала завладеть душой Заболоцкой Яны Алексеевны, тем самым обретя могущество, на
Я посмотрела на Янтарную.
Она ответила мне тусклым взглядом.
Я произнесла: «Это неправда». Хотела прошептать, чтобы мои слова услышала лишь Алина, но прозвучали они слишком громко, поэтому долетели даже до судьи.
Она — Григорьева Елизавета Артемьевна, по ее представлению — посмотрела в мою сторону и ответила:
— Это абсолютная правда, уважаемая Яна Алексеевна. Или вы подвергаете сомнению черномагический суд? Хотите оспорить выдвинутое объявление?
Зрители зашумели.
Конечно, конечно, черномагический суд сомнению подвергать никто не смел. Никто и никогда. Это была аксиома — все до единого слова, произнесенные в данной зале, правда. Иначе и быть не может. Даже у закоренелых преступников не хватает смелости лгать, отвечая на вопросы обвиняющей стороны и судьи.
Есть нечто, что выше лжи и хитрости.
Есть истина.
Но сейчас я ее не чувствовала.
И я бы даже осмелилась это заявить, став первой из тех, кто нарушит процесс черномагического суда, и героически погибнув через несколько мгновений. Но на губах Янтарной проскользнула улыбка, вернувшая ее лицу жизнь, и, кажется, одна только я это заметила.
А потом шум утих.
Лишь секунда — и все люди замолчали.
Я сразу, даже ещё не оглядевшись по сторонам, поняла: случилось что-то неладное. А потом заметила окаменелые лица и стеклянные глаза, будто все вокруг превратились в искусно сделанные статуи. Все. И судья, и зрители, и отец.
Лишь только я все ещё продолжала дышать — и даже пару раз моргнула глазами.
Я — и Янтарная.
Моя тетя, что элегантно обошла грозных мужчин, стоявших подле нее, и приблизилась ко мне, на ходу распрямляя плечи.
— Ты права, — произнесла она, глядя в мои глаза. — Они лгут, а я всегда говорила тебе одну только правду. Я рада, что не ошиблась. Но время на исходе.
— Что дальше? — спросила я тихо.
— Вечность, — ответила Янтарная.
Все оказалось предельно просто.
Она направилась к выходу из залы, и я пошла следом. Когда до двери оставалось несколько шагов, Алина остановилась и обернулась ко мне — черная юбка волной заструилась по ее ногам. А потом произнесла то, что до сих пор не успела сказать:
— Я хотела объединить их. Твою и мою душу. Чтобы мы вдвоем стали сильнее. И чтобы мы всегда были рядом. Как родственницы. И как ведьмы, которые отлично понимают друг друга.
Янтарная улыбнулась.
И я в самом деле разглядела в ее глазах сияющие драгоценные камни.
И колдовство.
Магию, что, по словам судьи, подходила к концу, но до сих пор горела ярче любой звезды.
— Ты идешь со мной? — спросила Алина.
Я прошептала:
— Если ещё не поздно.
Янтарная кивнула.