До скорой встречи!
Шрифт:
— Твои выходные явно прошли удачней.
— А знаешь, в чем разница? Завтра утром я пойду на свою бессмысленную работу, где мы сводим клиентов с теми, кто им вряд ли придется по душе, надеясь, что они все же позволят нам подурачить их хотя бы еще чуть-чуть. А ты вернешься к своей работе, где будешь облегчать страдания скорбящих людей.
— Имеешь в виду, это стоит того?
— Я имею в виду, никто никогда не обещал тебе, что подобный бизнес окажется простой, беззаботной, веселой работой, про которую ты спокойно будешь забывать на выходных.
— Если что, можно я вернусь к тебе в команду?
— Разумеется, — заверил Джейми. — Если что, можно я приду поработать в твою? — Разумеется, — пообещал Сэм, — только сразу хочу тебя предупредить: это не простая, беззаботная, веселая работа, про которую ты спокойно будешь забывать на выходных.
Клиенты Дэвида
Сделав вид, что ситуация
Сэм чувствовал, что тоже стареет. В салон один за другим потянулись клиенты Дэвида. Они сильно отличались от тех, кто услышал о сервисе от знакомого своего знакомого, которому Дэш по секрету рассказал об услуге «Покойная почта», и от тех, кто услышал о компании в новостях или прочитал из газет. Эти новые клиенты оторвали полоску с номером телефона где-нибудь в больнице или на доске объявлений в терапевтической группе поддержки, куда ходил Дэвид, а значит, их МЛЧ был «М» — то есть мертв — сравнительно недавно. Они выглядели как жертвы психологической травмы. Да, по сути, они ими и являлись. Их выдавал остекленевший взгляд и нездоровая худоба. Им не нужно было рассказывать про преимущества сервиса и заверять в его действенности. Многое из того, что обычно кажется людям невероятным, уже случилось в их жизни, поэтому «Покойная почта» не выбивалась из цепочки других неправдоподобных событий. Их финансовое состояние также разительно отличало их от старых клиентов. Отчасти потому, что Дэш изначально пустил слух об услуге в кругах весьма обеспеченных. Но в основном из-за больничных счетов, недешевых сиделок и переоборудования дома под нужды больного — все эти траты стали настоящим кровопусканием для их кошелька. Гибкая система скидок, учрежденная Мередит, стала еще более гибкой. Все равно ни у кого не хватило бы духу отказать им.
Однако в чем-то работать с новой волной клиентов было проще. Многие из них знали Дэвида лично, созванивались с ним или просто доверяли его совету. Они пришли в салон, следуя по стопам собрата по несчастью. Они гораздо быстрей вникали в суть сервиса и его основные правила. Например, им не приходилось два раза объяснять, почему нельзя говорить проекциям, что они умерли. Они схватывали все на лету: концепцию, подводные камни, как лучше обучить проекцию, как добиться максимальной достоверности. Сэм считал: все дело в программе, значительно улучшенной за последнее время. Мередит считала: все дело в том, что это пользователи второго поколения. Но Дэш понимал: дело в том, что близкие этих людей умерли не в автокатастрофе или от внезапного сердечного приступа, а в результате продолжительной болезни. Непонятные симптомы, постоянно меняющиеся диагнозы, запутанные схемы приема лекарств — все это приучило новых клиентов внимательно выслушивать врачей, четко формулировать просьбы, проводить собственные изыскания, становясь экспертами в областях, весьма от них далеких и действительно сложных. Если тогда они вкладывали силы в то, чтобы продлить жизнь родному человеку, то теперь их новым проектом стала «Покойная почта». Теперь они посвящали себя проекциям умерших близких.
После смерти матери, ухаживая за которой она совсем забыла о личной жизни, Надя Бэнкс решила заняться поисками мужчины, но вдруг поняла, что ей не обойтись без маминого совета. Сэм придумал решение проблемы: теперь Надя могла показать всех кандидатов с сайта знакомств (сайт, кстати, был тот самый, над которым раньше работал Сэм, но он не распространялся об этом) проекции своей матери, а та одобряла или отвергала предложенные варианты.
— Просто невероятно! Мама выбирает чопорных адвокатов и финансистов в летах. Именно такие нравились ей при жизни. Как ты узнал? — поинтересовалась Надя у Сэма.
— Она была не из тех, кто держит мнение при себе, — улыбнулся Сэм.
— Точно! Не язык, а помело! Помню, как это выводило меня из себя. Вот уж не думала, что настанет время и я порадуюсь маминой болтливости!
— Полегче, детка! Твоя мама была чудной женщиной. Она желала самого лучшего для тебя, — прокричала Мюриэль Кэмпбелл с другого конца комнаты и, понизив голос, пояснила Мередит: — Миссис Бэнкс и мой Марио два месяца перед самой смертью лежали на одном отделении. Мы провели
— Я больше не маленькая девочка, мне уже двадцать три! — возразила Надя.
— А как насчет наклонности к саморазрушению? — поинтересовался Дэш.
— А где взять хорошего парня? — попыталась оправдаться она.
— Ох, если бы я только знал, — вздохнул Дэш.
— Большие девочки не говорят гадостей о маме, — попеняла ей миссис Кэмпбелл.
Эмми Варгас пришла в салон с маленьким Оливером. Шестнадцатимесячный малыш висел у нее спереди в специальной переноске. Эмми пришла, чтобы пообщаться со своей сестрой-близнецом Элеонорой. Та проходила химиотерапию одновременно с миссис Молд, матерью Дэвида. Элеонора прожила ровно столько, чтобы увидеть, как Оливер научился ползать. О большем Эмма и мечтать не могла, ведь новость о болезни одной пришла в тот же день, что и новость о беременности другой. В тот день Эмма сокрушалась оттого, что ее первенец и родная сестра, возможно, никогда не встретятся. После родов она сокрушалась оттого, что приходится растить младенца в наводненной микробами и пациентами больнице с ее тусклым светом и атмосферой, заряженной отрицательными эмоциями. Она сокрушалась оттого, что Элеонора так быстро слабеет. А если быть совсем честной (она позволяла себе это довольно редко), то Эмма сокрушалась и оттого, что для нее некому было устроить вечеринку молодой мамы. Ведь ей так хотелось таскать Элеонору по детским магазинам, составляя список подарков, лениво валяться у нее на диване, требуя то массаж стоп, то банановый коктейль! Все это она сама делала для сестры во время ее двух беременностей и ожидала, что настанет время, и Элеонора отплатит ей такой же заботой. Теперь же она сокрушалась, что лишена всего этого, да и Элеоноры тоже. Когда Элеонора умерла, Эмма сокрушалась от непроходящей тоски по сестре, почему и пришла в салон, хотя притащиться с огромной сумкой, куда умещалось все необходимое для ребенка, и притащить самого ребенка — еще не научившегося ходить, но уже заметно потяжелевшего — было явно не просто.
Все на тех же сеансах химиотерапии по средам Эмми и Дэвид познакомились с Джошем Аннапистом. Он и его друг, Ноэль Тейлор, вместе проходили лечение. Когда-то давно парни познакомились в кабинете химиотерапии, куда им временами приходилось возвращаться, иногда вместе, иногда по отдельности. Им обоим стало лучше, но только Джошу удалось пока сохранить жизнь. Друзей многое объединяло. Они оба любили погружения с аквалангом в заливе Пьюджет-Саунд, несмотря на ледяную воду и полное отсутствие видимости. Они оба верили в исцеляющую силу бикрам-йоги. Их обоих поддерживали любящие семьи и многочисленные друзья, которые все равно никогда не смогли бы понять, через что приходится пройти этим парням. А еще их объединяла лейкемия, вставшая на их пути, когда им было за двадцать. После того как Ноэль умер, Джош, хотя семья и друзья были рядом, остался совсем один.
Раньше проекции выглядели здоровыми и полными жизни, ведь многие из них умерли скоропостижно, а кто-то, заболев, решил не тратить время на компьютер. Знакомые Дэвида уходили из жизни постепенно, поэтому этот процесс остался запечатленным в Интернете. Они отправляли письма по электронной почте, звонили по видеочату, оставляли записи в «Фейсбуке», а параллельно им становилось все хуже, медленно, но верно. Ноэль Тейлор, например, выглядел просто ужасно.
— Привет, друг! — ответил Ноэль, слегка задыхаясь, когда Джош позвонил ему. — Отлично выглядишь! Хороший выдался день?
— Можно и так сказать.
— Неужели идамицин сработал?
— То ли он, то ли все дело в моноклональных антителах.
— Какие у тебя тромбоциты?
— Двадцать пять, и продолжают расти.
— Прекрасные новости! Чувак, а вдруг эти твои «сисечные коктейли» действительно помогают?
Джош вычитал на форуме, что антитела в грудном молоке способствуют росту уровня тромбоцитов в крови, и уговорил недавно родившую соседку сцеживать для него по двести пятьдесят миллилитров пару раз в неделю. Взамен он приводил в порядок ее сад, ухаживать за которым у молодой мамы времени не хватало. Джош делал коктейль на основе грудного молока с добавлением меда, чеснока, пивных дрожжей и розмарина. Ноэль сразу сказал другу, что оно того не стоит и лучше уж просто сразу помереть. Теперь, когда проекция упомянула коктейль, Джош аж вздрогнул. Если Ноэль говорил: «Оно того не стоит», он имел в виду: «Не обнадеживай себя». А еще он имел в виду: «Посмотри: я изнурен приступами рвоты, уколами и осмотрами; из меня то выкачивают кровь, то закачивают обратно; меня кормят обещаниями и обманывают; я то строю планы на будущее, то пишу завещание. Я живу и умираю одновременно, и я не могу добавить коктейли с грудным молоком к этому списку». Джош и сам понимал: вряд ли его коктейли работают, но если бы они действительно помогали, Ноэль отдал бы все на свете, чтобы попробовать. Но Ноэль уже и так отдал все на свете.