Добрым словом и пистолетом
Шрифт:
— Парни, может, записать вас, а? — крикнул из толпы Алантар.
— В один конец, — отрезал Брантиль и опустился на верхнюю ступеньку лестницы.
Дорион присел на парапет, крест-накрест помахал руками.
— Воздержусь!
— Суслики! — весело и снисходительно припечатал Гвинтанн и под смех окружающих оглушительно посвистел в два пальца. — Суслики норные!
— Горные! — так же весело поправил Дорион.
Гвинтанн показал язык.
Сам он уже всех оббежал, все успел и теперь ждал своей очереди, а пока спешил поучаствовать в еще одном развлечении — в пари. Алантар тоже ждал. Уже разделся, уже стянул в узел волосы и подошел к кромке воды, где собиралась
Когда-то все пятеро они служили вместе и патрулировали равнины от слияния рукавов Гелиона до дальних холмов на севере, где вдоль цепи ЭредЛуин нередко появлялись ангбандские отряды. Но время и служба сделали свое дело, и постепенно их развело в стороны. Брантиль женился на голдиэ, остепенился и перевелся в гарнизон Хеледоса, где получил под свое начало сперва десяток, а затем и целый взвод. Имдир остался в разведке, но теперь не рыскал по целому региону, а сторожил перевалы вокруг Хелеворна. Дорион еще несколько лет послужил в районе Аскара, оказался там при таможенном посте, а когда в Хеледосе дело приняло серьезный размах и под таможню организовали целую Палату, получил перевод сюда. Алантар отделился самым первым: отличился в одном из рейдов, попался на глаза лорду Карантиру, понравился ему да так и закрепился в ближайшем окружении — был теперь аж в личном отряде. Одного только Гвинтанна кочевая жизнь не отпускала — не иначе, брала свое беспокойная аварская кровь, и он до сих пор жил в дороге — сопровождал торговые караваны по всем просторам Восточного Белерианда.
— А мы через один заплыв! — воодушевленно сообщил он, взбегая по ступенькам. Вспрыгнул на парапет и принялся энергично подскакивать и хлопать себя по бокам.
— Я поставил на во-он того голдо, второй справа, — подошел следом Имдир, тоже стал разминаться, — это Алмион, он в той пятерке самый верный вариант.
Гвинтанн тут же возмутился:
— Что за новости? А как же дух дружеской солидарности?
— Дружба дружбой, факты фактами. А выигрыш пойдет нам на ужин, — невозмутимо пояснил Имдир и стянул через голову рубашку.
В отличие от на редкость атлетичного Алантара и самого обыкновенного, с закрытым ртом незаметного в толпе Гвинтанна, он был высокий, но скорее худощавый и особенного впечатления не производил; разве что под рубашкой разительным и даже забавным контрастом к крепкому бронзовому загару на лице, на шее, на руках обнаружилась молочная, сывороточная почти белизна. Впрочем, такая приметная раскраска отличала почти всех разведчиков высокогорья, а светлоголовые синдар и нандор вроде Имдира еще и выцветали до такого же льняного волокна.
— Да ты как из шахты, — улыбнулся, взглянув на него, Дорион.
Самому ему, блеклому, как будто запыленному, только едва-едва тронутому солнцем, этим летом было явно не до загара. Таможенная палата, как и Торговая, и Цеховое собрание, и все другие службы что в самом Хеледосе, что в Тиритбаре, что (по слухам) в Химринге занимались бесконечными подсчетами, составлением списков, смет, планов и каких-то подчас вовсе неожиданных отчетов: подготовка к переговорам шла повсеместно и обороты только набирала.
— Хорошо — для равновесия и из бескорыстной дружеской солидарности, — Дорион поднялся, глазами нашел в толпе счетовода, показал растопыренную пятерню, — Сульдис, Суль! Прими! На этого вот!
— Вот! Я всегда говорил: на таможне мышей не ловят, денег не считают! — совсем развеселился
А на пляже уже приготовились. На парапете не стало свободных мест, вокруг шумели, делали прогнозы, гомонили и перекрикивались с замеченными в толпе знакомыми: праздный Хеледос, не стесняясь Хеледоса занятого, загруженного делами, замученного думами, готов был азартно следить и азартно болеть.
Бухнуло.
Распорядитель всего действа стоял, призывно вскинув руку с зажатой колотушкой. Первый, гулкий удар в стальной брусок на веревке разнесся над галечным пляжем и заставил всю эту взбудораженную, веселую толпу вдруг замолчать, и выдохнуть, и затаить дыхание. Раз, два, три — ждали все как один…
Бухнуло снова.
Второй удар, более звучный, более громкий — по висящему рядом бронзовому кувшину — разнесся дальше, звонче. Толпа разом ахнула, подалась вперед — и затопала, заулюлюкала, закричала на разные голоса. На распорядителя уже не смотрели, да и сам он тоже приоткрыл рот и смотрел только вперед, на озеро. Там помноженный на пять плеск начисто сгинул в этом крике, и пять дорожек пены и брызг, где мелькали руки-ноги, черные и светлые головы, устремились теперь к утыканному стрелами полосатому столбу.
Равнодушных не осталось. Прыгали и кричали все, и даже помрачневший было, будто расстроенный чем-то Брантиль не усидел: поднялся на ноги и, не осознавая своей улыбки, посматривал то на озеро, то на скачущих рядом обнявшихся друзей.
***— Господа!
В толпе заголосили, взобравшийся на перевернутую бочку распорядитель поклонился.
— Дамы! — распорядитель поклонился еще раз — нарочито рисуясь, и в толпе заголосили громче. — На сегодня у нас сухие и незамерзшие участники закончились…
— Н-не з-закончились! — крикнул кто-то и сам же, икая, расхохотался. Смех подхватили, а распорядитель ухмыльнулся и показал пальцем.
— Закончились, закончились! Поэтому наша скромная команда в лице вашего покорного слуги, в лице нашего уважаемого счетовода Сульдис, — голдиэ помахала, в толпе посвистели, похлопали и одновременно покричали «Жулье!» и «Молодец!».
— … а еще в лице Тильмо Гиниона, нашего уважаемого судьи…
В толпе покричали «Фу-у-у!» и «Долой!».
— …командира лучников господина Варантиля, любезно разрешающего терзать запас тренировочных стрел… Все мы благодарим за внимание и на сегодня прощаемся! Также сообщаем… тише! тише! Мы сообщаем, что ваши многочисленные предложения услышаны! Организация турнира по случаю столь массового съезда плавунов, плавуний, плавунцов и плавунят принята к рассмотрению! Обещаем, что придумаем что-нибудь в самое ближайшее время. Пока же напоминаем о первейшей обязанности победителей заплывов и сделанных ставок: да согреете вы ближнего своего горячим и горячительным! А мы от себя рекомендуем сделать это в Синем переулке у «Дарви и Фиртаиэль»! Потому что они ребята хорошие и нежадные — пиво не разбавляют, а жареных окуней подают без головы.
— И тебя, Вирмо, долей малой не обижают? — крикнул кто-то, чем вызвал новый взрыв смеха.
— Все по-честному! — распорядитель вскинул руки и еще раз на шутовской манер поклонился. — Ну все, ребятки, до завтра!
Смешливая, уже немного хмельная толпа снова пришла в движение: стала расплескиваться в сторону Хеледоса-города, следуя совету Вирмо или же собственному выбору, поворачивая в сторону крепости, а кто-то, напротив — потянулся к кромке воды и расположился там. Истратив излишек сил, праздный народ возвращался к разговорам, песням и дружеским попойкам.