Добрый мир
Шрифт:
вчера? — она поднесла к глазам руку с часами.
Коля с ненавистью смотрел на жену.
— Прекрати ц-цирк, п-понятно? Тебе это
с-совсем не идет!
Он, когда волновался, начинал слегка заикаться. Это было с детства.
Заикой Коля себя не любил. Обычно, дойдя до этой точки, он замолкал.
Замолчал он и сейчас. Сел на табуретку, посмотрел в окно. По
черному экрану окна мельтешил мелкий колючий снег. Как в телевизоре. Коля
встал,
вон. У самой двери он приставил указательные пальцы к голове, на манер
рожек, сказал «му-у!» — и толкнул дверь этими же рожками.
В Колином характере была одна очень сильная сторона: он умел
неожиданно переключаться. Со злой раздражительности — на
обезоруживающую мягкую улыбку. В одно мгновение. Или как сейчас:
выкинет нелепый фокус — и прочь с поля боя. За девять лет жизни с Колей
Люсе ни разу не приходило в голову, что эти переключения стоили ему каких-
то душевных усилий, что он насилует себя, настолько они были естественны и
неожиданны. Она давно привыкла к тому, что в характере ее мужа есть такая
вот маленькая счастливая странность. Без этого приятного украшения,
казалось ей, с ним просто невозможно было бы жить. Особенно в последние
полгода.
Тихо, чтобы не разбудить Алешку, Коля достал из тумбочки в спальне
простыню, взял с тахты подушку, покрывало — и постелил себе на диване в
большой комнате.
Минут через десять в комнату зашла Люся, спросила, не звонили ли ей
с базы; после короткого Колиного «нет» она еще с минуту походила по
комнате, пошелестела телевизионной программой, заглянула в книжный шкаф
и, ничего не взяв оттуда, протяжно зевнула и пошла к двери.
— Пожалуйста, не бери к себе Алешку,— попросил ее Коля, когда она
выходила из комнаты.
— Это еще почему? — не оборачиваясь, напряженно спросила Люся.
— Не бери. Пусть один спит.
— Но почему все-таки? — Люся быстро повернулась к Коле лицом и
прислонилась плечом к дверному косяку.
— Потому что вырастет весь в папашу. Я тоже лет до восьми с
матерью спал.
— А чем ты после этого плох?— спросила Люся.
— Ты лучше спроси: чем хорош,— равнодушно сказал Коля и
отвернулся к спинке дивана.
Люся долго стояла в дверях, видимо ожидая, что он скажет что-нибудь
еще. Но он ничего не говорил, и она наконец ушла.
Утром, собираясь на работу, Люся попросила забрать из садика
Алешку не позже шести: воспитательница очень недовольна, что они вечно на
грани опоздания. И еще попросила
разливного, потому что витаминизированное в последнее время — вообще ни
в какие ворота. Сама она обещала быть дома не раньше восьми: ожидаются
вагоны с яблоками из Чимкента, а принимать кроме нее некому.
— Это ничего, что я на мужика мово столько хлопот навешиваю? —
шутливо-деликатным тоном спросила она, целуя Колю в
свежевыбритую щеку.
Коля сказал, что ничего.
Люся выбежала из подъезда, и почти тотчас же под окнами тормознула
желтая «Нива» Вострецовых. Ленка сидела за рулем, Андрей — рядом. Коля
изобразил им через окно приветственный жест.
Им всем троим было по пути: Ленке с Люсей — в ОРС
стройуправления, они обе работал там товароведами, Андрею — в само
стройуправление, он служил в нем инженером-экономистом. «В ранге
титулярного советника»,— любил пошутить Андрей. Коля слышал от него эту
шутку уже раза три.
Им с Алешкой нужно было в противоположную сторону и совсем
недалеко: Алеш-кина служба находилась в пяти минутах ходьбы от дома,
Колина — в пятнадцати, если пешком. В последнее время он заставлял себя не
соблазняться трамваем.
— Пошли, Батаев, пошли! — торопил Коля
сына.— Опоздаем!
Батаев-младший молча и несуетливо одевался. Спешил не торопясь.
Но из дому они вышли не позже обычного.
По пути, как всегда, говорили о делах.
— Сегодня у нас что, понедельник? —
серьезно спрашивал Коля сына.
Алешка кивал головой и бросал короткое «да».
— Как мы будем кушать на предстоящей трудовой неделе?
— Нормально,— обещал Алешка.
— А то смотри, Батаев, высеку! — со сдержанной угрозой
предупреждал Коля.
— Не высекешь, не высекешь! — приплясывал довольный Алешка.
Он любил папину манеру шутить.
— С мамой спал или сам? — продолжал свои вопросы Коля.
— Сам. А ты в иститут готовился, да?
— В иститут... Двадцать три книжки прочитал. Одна была про
воспитательницу Галину Павловну и лукавого мальчика, который
прятал котлеты в игрушечное пианино. Негодовал ужасно!
— Не обманывай, не обманывай! Ты про физику читал!
— Взрослые детей не обманывают,— наставительно сказал Коля.—
Они только друг дружку слегка. А детям взрослые рассказывают небылицы.
Это не обман.
Алешка внимательно выслушал и спросил, что такое небылицы. Коля,
как умел, объяснил.