Добыча хищника

Романова Елена

Мы все еще враги. Мне положено ненавидеть его.

Мне положено искать способы убить его.

Когда каждую секунду он отказывался от моей смерти, я каждую секунду просила смерть для него.

Его появление было мягким и почти невесомым. Оно коснулось меня нежно, давая привыкнуть к присутствию чудовища, которое двигалось нарочито медленно и расслабленно – Тайгет Касар заставлял все жилы в моем теле натягиваться и трепетать от ощущения опасности.

Воплощение всех девичьих грез – Боже, он был самым красивым мужчиной на свете.

Особенно сегодня: черная рубашка, брюки, ремень, туфли и часы – стандартный набор английского джентльмена, но, мать его, он выглядел сногсшибательно.

Я пару секунд просто смотрела на него, пытаясь хоть как-то скрыть свое замешательство.

– Прости, я не знала, что у нас светский раут, – наконец, выдавила я. – Или это по случаю похорон?

Мефистофель, выбравшийся из адской топки, выглядел бы куда дружелюбнее.

Обожаю, когда его мрачность разбивается вдребезги.

Иногда он будто не знает, как реагировать на мои глупости. Может, они просто нравятся ему?

Его взгляд – острый, как бритва – смягчается.

– Только не говори, что это первое, что попалось тебе под руку, – язвительно произнесла я.

Тай все еще колючий и злой, но с каждым мгновением я ощущаю, как в его взгляде нарастает желание. Он окидывает меня взглядом – таким голодным, что я закусываю губу.

– Я эстет.

Его голос обладает приятной глубиной. До дрожи.

– О, тогда тебе понравится мой подарок, – поставив кружку на пол, я поднялась: – Не буду просить тебя закрыть глаза, ты станешь подглядывать.

Картина стояла на полу. Не заметить ее было невозможно.

Я медленно распаковала ее и отошла, давая Таю оценить зрелище.

Он изогнул бровь, коснулся указательным пальцем своих губ, изображая задумчивость. Конечно, он оценил композицию: гора черепов, черные вороны, пустыня и разрушенная павшая крепость.

– Нравится? – поторопила я. – Это «Апофеоз войны», – я торжественно прочла надпись на раме: – «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим».

Разумеется, Тай уловил не только сарказм, но и адское волнение, которое я больше не могла скрывать.

Когда его взгляд возвращается ко мне и понимающе сощуривается, я приказываю себе отбросить все розовые мечты и сжечь единорогов.

– Это уже интересно, – в голосе Тая появляется соблазняющая хрипотца. – Ты злишься на меня?

– Такие, как ты, пришли в наш дом, чтобы нас убить.

Он стянул с плеч пиджак и бросил на пол, а затем приподнял руку, расстегнул запонки и закатал рукав рубашки. Вид этого действа заставил меня покрыться холодным потом.

– Ч-что ты собрался д-делать? – заикаясь, спросила я.

– Продолжай ненавидеть меня так же сильно.

Второй рукав он тоже закатал – я с ужасом смотрела на татуировку на его кисти и пальцах.

– Сожрешь меня?

– Вопрос лишь в том, как скоро.

Это всегда был вопрос времени.

– У меня будет последнее желание?

Тай приподнял голову, пронзая

меня чересчур серьезным взглядом. Он не шутит. Не шутит, черт!

– Что бы ты хотела?

Неужели он и правда хладнокровно меня убьет? По ускоренной программе лишь за то, что я посмела подшутить над ним?

– Чтобы вы все сдохли.

Уголок его губ изогнулся в понимающей усмешке.

На самом деле, я хотела его губы. Испорченная похотью Эля, даже умирая, способна мечтать только о том, чтобы снова целовать их.

– Гори в аду, ясно? – бросила я, сжимая кулаки. – Я больше так не могу! Я устала… ты… зачем ты так со мной? Это жестоко, понимаешь?

– Понимаю.

Чертов сукин сын!

– Ты специально… ты… – задыхаюсь.

Он не оставляет мне не единого шанса, надвигаясь на меня. Отступая, я сдаю позиции, потому что меня одолевает такой ужас, что я сыплю на него проклятиями. Врезавшись спиной в стену, замираю.

Тай делает последние шаги, сокращая расстояние между нами до ничтожных миллиметров. Он даже не думает распускать руки, но угроза от него весьма осязаема.

Обожаю, когда волосы падают ему на лоб и глаза, когда сияет расплавленным золотом его радужка. Обожаю, его запах. Обожаю его иронию. Его чертовы губы…

…смотрю на них безотрывно.

– Пожалуйста, – выдыхаю.

– Пожалуйста? – он слегка склоняется ко мне. – Если ада не существует, где должны мучится грешники, Эля?

– Ч-чего…

– Разве апофеоз всей твоей жизни – не смерть? Чем же то, что даю тебе я, отличается от того, что было до меня? – он склоняется ниже и шепчет мне в губы: – Только тем, что со мной твоя смерть будет намного интереснее.

Я сжимаю зубы и рычу в ответ:

– Какой же ты… придурок!

– Поэтому ты так хочешь, чтобы я тебя трахнул?

Его ресницы опускаются – он следит за моими губами.

– Солги мне, что это не так.

– Это из-за метки! – пристыженно и торопливо бросаю в ответ. – Все дело только в этом!

– Правда?

– Да!

– Хочешь проверить?

Я чувствую его пьянящее дыхание, тепло его тела, напряжение, исходящее от него.

Он резко выставляет руки, упираясь ладонями в стену по обе стороны от моей головы. Расстояние между нами снова сокращается, а затем и исчезает вовсе – он прижимает меня к холодной стене. Контраст жара и холода так велик, что меня накрывает волна мурашек.

Его пальцы зарываются мне в волосы, и происходит то, чего я хотела с предыдущей нашей встречи, что грезилось мне в сновидениях – Тайгет Касар поцеловал меня.

Я до боли сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

Эля-стратег терпит очередное фиаско, сдавая даже те рубежи, которые защищали ее глупое девичье сердце.

Я предаю себя – обхватываю холодными пальцами его запястье, а затем нежно порхаю по татуировке на тыльной стороне его ладони.

– Ненавижу тебя… ненавижу… – шепчу ему в губы, когда он отстраняется совсем ненадолго.