Дочь артефактора

Норд Агнешка

— Сто золотых за один из ваших шатров, — предложил Чернов без предисловий. — И кое-что из одежды для моего помощника.

Он кивнул на сироту, который во все глаза рассматривал прибывших.

Гриднев усмехнулся.

— А я говорил Лехе Спиридонову, — радостно скалился барс. — Что у волчар тебе достойного жилья не найдут, так мы для альфы Арсена самый лучший шатёр прихватили. А твой пацанёнок один в один как мой младший, сейчас раскулачу, барахла он много с собой набрал. Сто золотых ты лучше погорельцам отдай, а шатёр — наш подарок. Одежда — тем более.

Шатёр

оказался знатным, Арсен оценил. Такой бы и барышне какой подошёл, так много уютных шкур внутри, да мягких подушек. На помощника теперь тоже взглянуть можно без слёз — в новых сапожках, крепких портках и белёной рубахе с кушаком, сирота смотрелся почти приличным мальчиком. Пришлось правда, заставить его вымыться — у барсов и шатёр-банька нашёлся — так отдраили сироту почти до скрипа, и вернули Арсену уже в новой одежде.

Пацан недолго дулся, глядя исподлобья и забившись в самый угол. После сытного обеда, который также доставили им в шатёр барсы, сирота ожил, взгляд подобрел, смотрел на лежанку в углу с вожделением.

— Иди спать! — велел ему Арсен, подозревавший, что мелкий мало кого интересовал, и мог вообще не спать после пожара. — Ночью у нас дела, так что должен выспаться на совесть.

— Ладно, — согласился сирота. И потопал к маленькой лежанке.

Замер возле неё, покосился на Арсена, и стянул сапоги, оставшись в черных носках. Улёгся на бочок, подложив ладошку под щёку, закрыл глаза и сразу засопел, уснув мгновенно.

Чернов усмехнулся, хотя в душе поселилась горечь — таким мог быть сейчас собственный сын… Ездить с ним повсюду, спать вот в таком шатре. Казалось, отболело всё, быльём поросло, ан нет, не забыть, не унять эту боль и тоску.

И чем он хуже Рязанцевых? Будет у него свой подопечный, а может, и вовсе усыновит сироту. Там будет видно.

Поиски твари продлились все три дня, вымотав мужчин четырёх кланов до изнеможения. Прочесали территорию вдоль и поперёк, каждое дерево осмотрели, каждую кротовую нору, ни следов, ни аспида самого не нашли. Завтра собирались решать — подпитывать купол магией, чтобы ещё дня два простоял или сворачивать уже поиски к лешему. Народ устал, обозлился от неудачи, вот-вот начнутся свары и выяснения отношений.

Арсен то выступал миротворцем, успокаивая горячие умы, то сидел над картой вместе с лидерами поисковиков. То пытался прощупать местность магией. Ему совершенно было не до сироты, который следовал за ним тенью.

В этот вечер Чернов вернулся в свой шатёр злой и уставший. Сирота тихонечко юркнул к своей лежанке, научившись уже улавливать настроение альфы.

— Возьми, — Арсен швырнул на стол целую пачку плотных листов, а сверху более бережно положил несколько угольков. — Порисуй, что ли.

Листы ему лисы предоставили, тоже запасливые оказались. А вот карандашей раздобыть не удалось. Но угольки нашлись, и то хорошо.

Сирота подобрался к невысокому столику, за которым они ели. Взял один лист и посмотрел на Арсена жалобно.

— Хотите, я вам другого аспида нарисую? — спросил негромко.

—

Какого это, другого? — равнодушно спросил Чернов, заняв кресло — тоже подарок барсов. — Они что, все разные были?

— Тот, который сбежал, другой, — подтвердил мелкий поганец.

Арсен рывком сел в кресле, уставившись на будущего подопечного, как на врага. Они три дня гоняются за рогатой тварью, а она другая?

Впрочем, подавить гнев сумел быстро и махнул рукой сжавшемуся сироте.

— Рисуй, бессовестный мальчишка! — произнёс почти спокойно. — А после скажешь мне своё имя, а если не помнишь, придумаешь. Хватит уже быть сиротой и меня позорить.

Пацан засопел и взялся за уголёк. Рука опять порхала над бумагой с немыслимой скоростью. И фигура получалась совсем другая, без всякой бычьей головы, почти человеческая, даже пропорциональная, разве что уши вроде эльфийских, длинные, заострённые. А судя по закрашенному телу и лицу, на котором белыми оставались лишь белки глаз, другой пришелец оказался чернокожим. Портки на пришельце Сирота тоже изобразил, короткие, чуть ниже колен — единственная деталь одежды. У первого чудовища никакой одежды не имелось вовсе. Тщательно парень вырисовывал пальцы на ногах, по шесть на каждой, а не копытца. На руках, впрочем, нарисовал лишь по пять вполне обычных пальцев.

— Вот, — придвинул он рисунок к Арсену. — Егор.

— Чего? — впился Арсен в рисунок взглядом. — Ты ему имя придумал?

— Моё имя — Егор, — буркнул сирота.

— Княжеское, — хохотнул Арсен. — Ну что ж, Егор Чернов, поздравляю. Быть тебе сегодня поротым за то, что скрыл от всех такую важную информацию.

Пацан опустил голову, скрыв лицо за чистыми черными волосами. Арсен подумал, что надо бы его подстричь.

— Я скажу где он, если вы его не убьёте, — выдал поганец невнятно.

— Ты скажешь, где он, без всяких условий! — холодно ответил маленькому интригану.

Мальчишка поднялся, не поднимая глаз, подошёл к стенке шатра правее своей лежанки, и откинул в сторону одну из шкур. В куче непонятного тряпья там что-то чернело. Арсен похолодел, потом вскочил, вытащил из ножен кинжал и подошёл к едва не плачущему мальчишке. Пришелец, а это оказался именно он, размером оказался не больше Егора, примерно таких же габаритов, тощий и лохматый. Разве что с чёрной кожей и неумелой повязкой на животе — когда-то белой, но сейчас буро-красной от крови. Иномирный пацан явно лежал без сознания и уже неизвестно сколько времени.

— Прибить тебя мало, — устало сказал Арсен, поглядев на сироту. А сам гадал, как он не почуял в шатре чужого? Впрочем, шатёр настолько пропах кошками, то есть барсами, что Арсен старался не принюхиваться вовсе. — Ты понимаешь, что он умирает?

— Но… т-ты же спасёшь?

— Я тебе, что, мать Тереза? — рявкнул Арсен. Но тут же глубоко вдохнул медленно выдохнул и опустился на колени возле иномирного мальчишки. Уж взрослым его точно назвать было нельзя.

Срезав с него окровавленную ткань кинжалом, Чернов увидел рану на животе. Чистую, на удивление, с почти сросшимися краями. И белой кожей вокруг раны.