Дочь Двух Матерей

Anita Oni

— Да… конечно… — ответила та. Больше всего ей сейчас не хотелось оставаться одной, ведь это означало, что замок отходит ко сну и тем скорее наступит завтра. Прежде чем лечь в постель, Паландора медленно прошлась по всей комнате, с любовью провела рукой по балдахину, по каждому резному столбику кровати, прикоснулась к изголовью. Пожалуйста, она разделит свою тихую обитель с другим человеком (будь он проклят), но не сегодня. Сегодня этот мир принадлежит пока только ей одной.

А Рэдмунд, укладываясь спать, думал лишь о том, не осталось ли в кухне ещё этих сочных

тетеревов, и подадут ли их завтра к обеду?

Глава 31

Утром всех разбудили звуки оркестра, раздававшиеся из танцевального зала. Музыканты спозаранку репетировали туш с позволения кианы Виллы, а заодно тем самым создавали атмосферу праздника. Паландора, услыхав торжественные аккорды, поднялась с улыбкой, но в следующее мгновение вспомнила, что сегодня за день, и ей показалось, что она вновь окунулась в ледяную прорубь. Уже совсем скоро к ней в дверь постучали и вошли кианы Вилла, Фэй и Йэло со служанками, чтобы всем вместе позавтракать и заняться туалетами, а также помочь невесте облачиться в свадебный наряд. Вслед за ними проскользнула киана Балти-Оре, которая принесла Паландоре лакированную коробочку с веткой апельсина.

— Тебе очень повезло, подруга, — сказала она. — В это время года в оранжереях Йэллубана как раз цветёт и плодоносит апельсин. Мы срезали эту ветку специально для тебя, чтобы ты могла прикрепить её к платью на катреолский манер. Никаких бутафорских цветов, только живые — на счастье.

— Ну надо же, — удивилась киана Фэй, — из бутафорских, значит, будут только фрукты. Я, видите ли, подумала о том же, о чём и вы, достопочтенные Йэло и Балти-Оре, и привезла своей невестке заколки с апельсинами.

Виктонка достала свою шкатулку, в которой обнаружились две длинные заколки для волос, украшенные глиняными листьями и плодами апельсина, фактурными, ярко окрашенными и блестящими на зимнем солнце словно настоящие.

— Виктонская керамика из Диветруя, — пояснила Фэй, — лучшая на Западе! А это — инновация фирмы Лэк, я специально сделала их на заказ. Их новый директор — на редкость обходительный молодой человек, который вошёл в моё положение и уложился в кратчайшие сроки.

— Какая прелесть! — восхитилась Балти-Оре.

— Я подарю тебе одну из них после церемонии, — пообещала Паландора. — В честь нашей дружбы. Если можно, конечно…

— О, разумеется! — воскликнула киана Фэй со своим миловидным акцентом. — Так будет даже лучше, ведь нет ничего сильнее дружбы. Дружбы и любви.

Киана Феруиз этим утром предпочла остаться с женихом в мужской компании.

— Не каждый день твой старший брат женится, — заявила она, — стало быть, я имею полное право провести с ним вместе эти последние минуты и, надеюсь, никто это право оспаривать не вздумает.

— Ещё скажи, что будешь по мне скучать, сестрёнка! — фыркнул Рэдмунд. — Готов поспорить, что, не успею я переехать

в Пэрферитунус, как ты займёшь мою комнату и устроишь в ней свой кабинет и штаб-квартиру.

— Уж точно не мемориал в твою честь, — ответила сестра.

На короткий миг после завтрака она, всё же, удалилась к дамам, чтобы вернуться, одетой в чёрные шёлковые шаровары и такой же чёрный топ, на котором цвели золотые и коралловые экзотические бисерные цветы. На ногах у неё красовались сандалии на высокой подошве, повторяющие бисерный рисунок топа, а на плечах — чёрная газовая накидка.

— О, смотрите-ка, летучая мышь! — воскликнул Рэдмунд и тут же схлопотал от отца подзатыльник.

— Почему ты в чёрном? — обратился киан Тоур к дочери.

— А какая разница? — пожала та плечами. — Главное, что не в белом. Этот костюм мне прислали знакомые матери из самого Аракзира, а тут ещё и выдался повод показаться в нём на люди.

— Ну как знаешь…

— Очень удобная, кстати, материя: в таком хоть на праздник, хоть на поле брани.

— Ну да, — усмехнулся Рэдмунд, — поднимать боевой дух товарищей зажигательными танцами.

Он ожидаемо получил ещё один подзатыльник — на сей раз от сестры.

— А вот это я считаю верхом невежливости, — прогремело в дверях, — с самого утра организовывать тайные мужские собрания и даже не пригласить своего повелителя. Я ведь могу заподозрить, что вы затеваете госпереворот.

С этими словами в покои жениха вошёл король Дасон, а вслед за ним — маленький принц, который тут же в изумлении уставился на Феруиз.

— Вы — очень красивая дама, — сказал он неожиданно серьёзным для двухлетнего ребёнка голосом и галантно поклонился, — как воительница с гор Иссит («Ишцзит», — подсказал его отец). Мне рассказывали про них. Они метают огненные диски и ездят на слонах. У вас есть огненный диск?

Феруиз покачала головой.

— Зато у меня есть это, — сказала она, достала из поясных ножен два изогнутых кинжала с золотой чеканкой и протянула их принцу. Тот вежливо оглядел кинжалы. По его взгляду можно было понять, что он рассчитывал хотя бы на слона.

— Я смотрю, у жениха на свадьбе есть свой личный телохранитель, — заметил король. — Киан Рэдмунд, вы оказались куда осмотрительнее меня.

— Это оттого, что вы, в отличие от него, в состоянии сами за себя постоять, ваше величество, — ответила Феруиз, но тут же сочла нужным пояснить, что это была всего лишь шутка. Они с братом частенько друг над другом подтрунивают, не имея в виду ничего оскорбительного.

— Как скажете. Однако, моё чувство времени мне подсказывает, что дело к полудню. Пора бы уже выдвигаться.

Мужчины тут же поспешили согласиться с королём и поднялись со своих мест. Под не смолкающие с самого утра звуки оркестра они спустились в парадную залу, которая оказалась пуста, не считая пары-тройки слуг и королевского секретаря, в задумчивости сидевшего за письменным столом у трибуны в глубине зала и посасывавшего кончик пера. При виде его величества он подскочил со стула, чуть не выронив перо, и вытянулся в струну.