Дочь Двух Матерей

Anita Oni

— С готовностью готов сообщить, что всё готово, ваше величество, — отрапортовал он.

— Всё… — добродушно ответил тот, в душе посмеявшись над тем, как должно быть, в самом деле, всё было готово, раз это слово потребовалось употребить аж три раза в одном предложении, — да не все! Пунктуальность наших дам, я смотрю, с годами не претерпевает изменений. Однако…

Он взмахнул рукой, и гости принялись рассаживаться. Король прошествовал мимо них к трибуне и занял место у резной конторки из красного дерева со столешницей, обитой зеленоватым сакшо. Секретарь мгновенно, учтиво поклонившись, подал ему бумаги. Через распахнутые двери в зал просочился оркестр, ворвался шумным водопадом, гудя трубами, грохоча литаврами и бряцая бронзовыми тарелками. Щупленький дирижёр насилу успел приказать играть потише: подхваченная великолепной акустикой зала, такая

раскатистая музыка грозила оглушить всякого, кто здесь находился. Мужчины переговаривались, озирались по сторонам, нет-нет поглядывали на дверной проем.

— Феруиз, сбегай, что ли, за ними! — велел киан Тоур, и девушка поднялась, быстрым шагом покинула зал, но тут же вернулась, сопровождаемая королевой. Вслед за ними в зал вприпрыжку вбежала принцесса Арисса в светло-лимонном атласном платьице с кружевной юбочкой. В руках она сжимала тряпичную куколку точно в таком же платье.

— Тётя Вилла сказала, что киана Паландора сегодня в белом платье, я в белом платье и кукла моя тоже! Так что сегодня у нас три невесты! — восторженно поведала она собравшимся. Все рассмеялись, а принц, убедившись, что его никто, кроме сестры, не видит, украдкой показал ей язык.

Наконец показались и другие женщины. Они поспешно расселись на обитых бархатом стульях. Последней в зал вошла киана Вилла, которая поддерживала за плечи дрожащую Паландору. Сложно сказать, что было белее: её роскошное длинное платье с пышной развевающейся юбкой, полупрозрачными рукавами и волнистыми кружевами или её красивое лицо, в тот момент напоминавшее фарфоровую маску. Её большие синие глаза под газовой фатой, расшитой полевыми цветами, неотрывно смотрели в одну точку, а ноги ступали так осторожно, словно она передвигалась по первому тонкому льду. Всё в её облике, в этой зале и в самом этом дне было неправильным. Каждый её шаг был неправильным. Всё должно было быть не так, всё, что сейчас происходило, она представляла совершенно по-другому, ещё начиная с раннего детства. Такое несоответствие фантазии и реальности ранило её и оскорбляло её чувство прекрасного. Поэтому её самой в этой зале, можно сказать, не было. Паландора позволила привести её сюда, но в то же самое время осталась в своих покоях и укрылась за балдахином постели, заправленной свежими белоснежными простынями, благоухавшими лавандовым мылом и морозом. Она сидела, по привычке уткнувшись лицом в колени, и внутренним оком наблюдала за тем, как киана Вилла бережно подводит её к конторке, рядом с которой их ожидают киан Тоур и Рэдмунд в белой мантии с широкими рукавами и приколотой к ней ветке апельсина, скрывающий лицо под капюшоном. Так-то, с виду, всё выглядело вполне прилично: гости нарядные, лица их выражают довольство, музыка торжественная, без фальшивых нот, не слишком громкая и не чересчур заставляющая усомниться в собственном слухе; зала щедро украшена цветами, бумажными и атласными лентами, и даже блестящими каучуковыми шарами, наполненными газом. Сам Верховный король регистрирует брак. Она тоже, признаться, красавица: в ателье её величества платье ей сшили идеальное — не только выгодно подчёркивающее фигуру и бросающееся в глаза изысканностью кружев, но ещё и необыкновенно удобное и мягкое на ощупь, приятно соприкасающееся с кожей и повторяющее её изгибы, словно она родилась в этом платье. На поясе — преподнесённая ей Балти-Оре ветвь с цветком йэллубанского апельсина, длинные волосы у висков прихвачены заколками кианы Фэй и красиво струятся по плечам, ниспадают на спину и грудь. А у самой груди на корсаже приколота старинная серебряная брошь в виде букета сирени. Когда невесте помогали с туалетом, ей предложили было надеть её любимую серебряную подвеску с сапфиром, по словам кианы Виллы, оставшуюся ей от матери, и будь это, в самом деле, лучший день в её жизни, она бы так и поступила. Но Паландора посчитала, что тем самым нанесёт себе непростительное оскорбление, и отказалась. Пришлось ограничиться брошью. В любом случае, в образе невесты она была хороша. А на месте жениха, в принципе, можно было вообразить кого угодно — до тех пор, пока он не откинет капюшон. В какой-то момент она даже залюбовалась этим зрелищем, и не сразу поняла, что к ней обратились.

— Киана Паландора из Пэрферитунуса?

Киана Вилла подтолкнула её локтем, и девушка встрепенулась.

— Да, ваше величество.

— Киан Рэдмунд Тоур Рэдкл из Рэди-Калуса?

— Да, ваше величество, — ответил человек в мантии.

— Что там у нас дальше по плану, господа? Может, лучше сразу перейдём к праздничному

торту? А то это первый брак моих гердов, который я регистрирую, и я, знаете ли, очень волнуюсь. Что? Это тоже ваш первый брак? Тоже волнуетесь? Ну, тогда мы друг друга прекрасно понимаем.

Королева Аннеретт густо покраснела. Верховный король откровенно веселился на этом мероприятии, благо его камерность это позволяла. Когда ему ещё представится случай покинуть крепость Эрнер и выделить несколько дней на досуг? Всё государственные дела, налоги, тяжбы. Да очередные требования с материка. И оттого он, постоянно такой серьёзный и сосредоточенный, теперь явил свою другую сторону. Но вот он откашлялся, насупил брови и продолжил:

— А теперь к делу. Пожалуйте ваши руки, господа. Вы — левша, киана Паландора?

Девушка неопределённо кивнула.

— Ну, смотрите. А то я, того и гляди, могу вообразить, что вы подаёте не доминантную руку, усомнившись в искренности вашего намерения вступить в брак. Впрочем, рука здесь роли не играет. А вот это, например, ещё как играет.

С этими словами он вынул из бокового ящичка конторки длинную атласную ленту с вышитыми на ней золотом именами жениха и невесты и обвязал её вокруг запястий брачующихся.

— Ваше величество, королева Аннеретт, будьте так любезны завязать здесь элегантный бант. А то я опасаюсь, что моё рукоделие испортит всю торжественность момента.

Королева, не смея отказать в официальной просьбе, поднялась со своего места, но, завязывая бант, прошептала на ухо королю:

— Дасон, ну что вы, в самом деле, распаясничались? Довольно с меня и того, что я краснею за Ариссу. Но ей, хотя бы, четыре года.

— Вот именно, — ответил король жене вполголоса, — ей четыре, а мне — тридцать четыре. И ещё два годика сверху. Пожалуй, имею право.

Королева едва заметно фыркнула и заняла своё место.

— Вот теперь красиво, — оценил король. — Теперь с таким бантом можно смело шагать в семейную жизнь. На мою бы свадьбу такой завязали — глядите, пожалуй, несравненная Аннеретт и не метала бы на меня сейчас такие гневные взгляды. Ну так что, киан Рэдмунд Тоур Рэдкл, последний шанс: берёте вы в жёны эту прелестную девушку, киану Паландору из дорогого мне Пэрферитунуса?

Рэдмунд твёрдо кивнул и как можно более убедительно пробасил из-под капюшона:

— Да.

— Да — это в случае, если она тоже ответит согласием, — заметил король. — А вот мы сейчас и узнаем. Киана Паландора из Пэрферитунуса, развейте сомнения молодого человека. Скажите нам, берёте вы в мужья этого достойного юношу, киана Рэдмунда Тоура Рэдкла?

И тут Паландора на миг осмелела, подняла глаза.

— А что, я могу отказаться? — спросила она.

— Разумеется. Но предупреждаю: я очень рассержусь. Я, знаете ли, ехал сюда, рассчитывая на знаменитый торт с апельсинами.

В голосе Верховного короля сквозило юношеское озорство, но глаза его при этом оставались серьёзными и глядели на неё исключительно внимательно, так, что Паландора внутренним чутьём поняла, что, если она в самом деле пойдёт на попятную сейчас, на глазах у всех, то крупного скандала не избежать. А потому она вздохнула и, следя за тем, чтобы голос её не задрожал, ответила:

— Согласна.

«Зато я буду гердиной», — мысленно добавила она.

— Вот и замечательно. А вы уж, наверное, переволновались, а, киан Рэдмунд? Что же, привыкайте. Женщины ещё заставят вас поволноваться. Но ладно, — спохватился король Дасон, перехватив взгляд супруги, — в таком случае, как Верховный король острова Ак'Либус, входящего в состав империи Алазар в статусе автономного королевства, провозглашаю вас, отпрысков гердов подвластных мне земель — Пэрферитунуса и Рэди-Калуса — законными мужем и женой.

Король шумно выдохнул и возложил ладони на головы жениха и невесты, затем одной рукой откинул с лица жениха капюшон, а другою приподнял фату невесты.

— Глядите-ка, синхронно получилось. Не зря тренировался. Вам лучше не знать, — добавил он в ответ на их удивлённые взгляды. — Ну, повернитесь друг к другу. Люди ожидают традиционного завершения церемонии.

По традиции на этом месте следовал поцелуй между новобрачными, и оба по известным причинам колебались. Рэдмунд, добившись юридического заключения сделки, не желал, тем не менее, принуждать свою молодую жену к действиям, которые она пока находила неприемлемыми; Паландора же боролась между желанием задушить его и потребностью расплакаться. «А-а, как говорят в деревне, сгорела скирда сена, гори хоть целое поле, — подумала она. — Зато я стану гердиной».