Дочь Империи
Шрифт:
Как только Мара села на подушки, он бросился было налить ей вина, но его опередил слуга (а на самом деле - переодетый Аракаси). В поведении мастера тайного знания никто не усмотрел бы и тени недоверия, но Мара знала: он не допустит, чтобы она выпила из бокала, до которого хотя бы дотронулся сын вассала Минванаби. Внезапно заметив, что Барули приумолк, Мара ослепительно улыбнулась ему, после чего застенчиво опустила глаза и притворилась, что чрезвычайно заинтересована темой разговора. Его беседа, касавшаяся самых банальных предметов, показалась ей весьма заурядной. Однако она выслушивала придворные сплетни и городские новости с таким видом, словно ничего более захватывающего никогда не слыхала, и весело смеялась при каждой его попытке блеснуть остроумием. Под присмотром Аракаси домашние рабы подносили и убирали подносы с фруктами, вымоченными в вине. Запах винных паров все сильнее ощущался в дыхании Барули; с каждой минутой его язык становился
Но ее внутренние барьеры оставались поднятыми. Хотя самой Маре вся эта сцена казалась смехотворной (настолько чужда была ей роль обольстительницы), она не могла не заметить, что Барули, похоже, был на верху блаженства. Он пожирал ее взглядом. В какой-то момент их беседы, когда Мара взмахнула рукой, подавая Аракаси знак, что нужно подлить вина, ворот ее платья слегка распахнулся. Памятуя о советах Накойи, она слегка помедлила, прежде чем благонравно прикрыться. Барули, казалось, лишился дара речи; он никак не мог заставить себя отвести взгляд от нежного холмика приоткрывшейся груди. Как странно, подумала Мара, что такого красавца привлекает такая чепуха! Должно быть, у него в жизни уже было много женщин, так почему же еще одна не вызывает у него скуки? Но мудрость пришла к няне из глубины веков. Мара последовала наказу советницы и повторила опыт. Она сидела в свободной позе, подтянув колени к подбородку; не было ничего удивительного в том, что подол ее невесомого платья соскользнул с колена.
Барули изменился в лице. Смеясь, чаще прежнего поднося кубок к губам, чтобы скрыть неловкость, он не отрывал восторженного взора от обнажившегося бедра.
Накойя опять оказалась права. Но пора было завершать приятную беседу, и Мара сказала:
– Барули, я должна попросить у тебя прощения. Сегодня я встала раньше обычного... и так устала в дороге... Мне необходим отдых. Но, надеюсь, у тебя найдется время вернуться к нам через...
– она состроила гримаску, как будто ей было трудно соображать, а затем улыбнулась, - скажем, через два дня.
Она поднялась с подушек, постаравшись сделать это движение как можно более грациозным и заодно позаботившись, чтобы полы ее одеяния разошлись пошире. Румянец Барули разгорался все ярче. К удовольствию Мары, очарованный гость горячо заверил ее, что вернется, когда госпоже будет угодно. Затем вздохнул, словно для него эти два дня казались мучительно долгим сроком.
Мара вышла из сада, не сомневаясь, что он провожал ее взглядом, пока она не скрылась в доме. Накойя ожидала госпожу у первой же двери; блеск ее глаз не оставлял сомнений в том, что беседа Мары с красавцем гостем прошла под наблюдением первой советницы от начала и до конца.
– А что, у всех мужчин мозги между ногами?
– поинтересовалась Мара. Нахмурившись, она сопоставляла поведение Барули с суровой манерой отца и легкомысленным очарованием брата.
Накойя поспешила отвести ее подальше от тонкой перегородки.
– У большинства - да, благодаря богам.
– Помедлив перед дверью, ведущей в покои Мары, она добавила: - Госпожа, у женщин не так уж много средств, чтобы управлять собственной судьбой. Тебе выпала редкая удача - стать властительницей. Почти все женщины целиком зависят от прихоти своих господ, мужей или отцов, и самое мощное оружие, которое есть в нашем распоряжении, - то, которым ты только что воспользовалась. Опасайся мужчины, не испытывающего влечения к женщине, ведь для него ты всего лишь орудие для достижения своих целей... или враг.
– С гордостью глядя на госпожу, она похлопала ее по плечу.
– Но наш крикушонок, по-моему, потрясен настолько, что его отец может быть доволен. А сейчас я поспешу перехватить его во внешнем дворе, пока он не двинулся в обратный путь. Надо же надоумить дорогого гостя, какие новые шаги он должен предпринять, чтобы пленить тебя окончательно.
Мара наблюдала, как старушка энергично засеменила прочь, и попыталась догадаться, что именно Накойя собирается внушить юному кавалеру из Кеотары. Затем решила, что лучше обдумает эту тему, лежа в горячей ванне. Она только что воспользовалась нехитрыми приемами обольщения, чтобы воспламенить Барули, и достигла успеха. Но после этого чувствовала себя так, словно вывалялась в грязи.
Глава 13
ОБОЛЬЩЕНИЕ
Глаза мальчика-посыльного, сидевшего на циновке у двери, округлились, и он повернул к госпоже растерянное лицо. Мальчик был новичком на этом посту, и Мара без труда догадалась о причине его изумления: как видно, во двор с помпой вступал какой-то знатный гость. Она отпустила двух новых воинов, завербованных только
– Кто там? Барули из Кеотары?
Юный посыльный коротко кивнул. Мара энергично потянулась и поднялась на ноги, сбросив с колен пергаментные свитки и счетные таблички. Вот тогда настал черед остолбенеть ей самой. Барули приближался к дому в блистающих новизной носилках, украшенных развевающимися лентами. Жемчуг и перламутр, которыми были расшиты эти ленты, переливались в лучах утреннего солнца, являя собой поистине феерическое зрелище. Гость был облачен в шелковые одежды, окаймленные по подолу затейливой вышивкой; крошечные сапфиры, обильно усеивающие головной убор, подчеркивали цвет глаз юноши. Но тщеславие Кеотары требовало большего. Мара заметила, что на сей раз носильщики были подобраны один к одному по росту и телосложению; ни изнурительный труд, ни грубое обращение не оставили никаких видимых отпечатков на их телах и осанке. Высокие и мускулистые, с умащенной, как у атлетов, кожей, они походили на юных богов, - и все это выглядело, словно ожившая картинка из детской сказки.
Помимо почетного эскорта Кеотары, носилки сопровождала целая дюжина музыкантов. Они громко и слаженно играли на своих рожках и виеллах, пока ослепительная процессия продвигалась к парадному входу.
Повинуясь приказу госпожи, слуга собрал таблички и пергаментные свитки, а Миса тем временем помогла Маре привести себя в порядок. У Накойи, судя по всему, уже были задуманы какие-то новые уловки. Три последних визита Барули кончались тем, что первая советница Акомы спроваживала юношу, нашептав при этом, что никакой мужчина не добьется расположения властительницы, если он не готов бросить к ее ногам свои богатства в доказательство снедающей его любовной лихорадки. Когда они вместе обедали в саду - а это было дважды, - Мара чувствовала себя чем-то вроде куска мяса на прилавке, выложенного для привлечения покупателей. Но всякий раз, как Мара смеялась над очередной глупой шуткой или разыгрывала удивление, выслушивая откровения о том или ином придворном вельможе, рассказчик просто таял от удовольствия. Казалось, он совершенно очарован Марой. При последней встрече она снизошла до того, что позволила Барули поцеловать ее на прощанье; однако стоило пылкому влюбленному обнять ее за плечи, как она проворно высвободилась и, невзирая на его мольбы, скользнула за порог, оставив воспламененного и растерянного гостя в саду, посеребренном пятнами лунного света. В тот раз Накойя проводила его до носилок и вернулась в полной уверенности, что неутоленное желание еще сильнее разожгло страсть молодого поклонника.
И вот теперь, позванивая крошечными бубенчиками, подвешенными к браслетам, и источая аромат благовоний, властительница Акомы набросила на себя легкое - до бесстыдства легкое - одеяние. Интересно, где только удается Накойе откапывать такие наряды, с мимолетной усмешкой подумала Мара.
Миса аккуратно уложила волосы госпожи, закрепив их шпильками с изумрудами и нефритом. И только тогда, во всем великолепии, Мара семенящей походкой вышла из дома, чтобы приветствовать воздыхателя.
Глаза Барули засветились восхищением. С непривычной для него неловкостью, неестественно выпрямив спину, он шагнул из носилок с таким видом, словно ему трудно сохранять равновесие. Маре пришлось подавить смешок: роскошное одеяние и головной убор явно были тяжелы и причиняли Барули массу неудобств. Завязки на рукавах, казалось, намертво перетянули руки, а широкий тугой пояс с цветным шитьем наверняка мешал дышать. Тем не менее Барули держался стойко, всем видом демонстрируя полное довольство жизнью. Ослепительно улыбнувшись Маре, он по ее приглашению последовал за ней в прохладный сумрак господского дома.
Усадив гостя в комнате, из которой открывался вид на сад с фонтаном, Мара послала за вином, фруктами и печеньем. Речи Барули, как всегда, наводили на нее треку, но Аракаси, занимавший свой обычный пост у подноса с вином, умело выуживал из разглагольствований гостя крупицы полезных новостей: мастер тайного знания сопоставлял кое-какие замечания Барули с тем, что уже знал раньше от своих агентов. Мара не уставала удивляться способности мастера извлекать ценнейшие сведения из самой пустой с виду болтовни. В секретных беседах, которые происходили между ними После визитов Барули, Аракаси высказал несколько интересных предположений насчет состояния дел в Высшем Совете. Если его догадки верны, то в ближайшее время Партия Синего Колеса отзовет верные ей войска из варварского мира, ни с кем не согласовывая столь важное решение. Тогда грандиозная кампания, возглавляемая Имперским Стратегом, окажется перед лицом нешуточных трудностей, и Альмеко непременно потребует дополнительных подкреплений от Анасати, Минванаби и других своих союзников. Поневоле задумаешься, не поспешит ли Джингу разделаться с Марой до того, как превратности политики заставят его посвятить свои силы и внимание более важным для Империи делам.