Дочь кучера. Мезальянс
Шрифт:
– Безумие, – проговорил Эверт прямо ей в губы, прежде чем коснуться их. – Самое настоящее безумие.
Мужчина, напротив, прижимающий ее к себе одной рукой и поглаживающий лицо другой наконец поцеловал ее, смяв губы в жарком, таком сердитом и исступленном поцелуе. Его губы прикасались к ней еще и еще, с каждым разом все настойчивее, задерживаясь и облизывая их; горячие руки блуждали по телу, спине и лопаткам, соскальзывали на поясницу, прижимая к себе с силой, согревая тело и даря потрясающе сильные ощущения.
–
Она прильнула к нему еще ближе, не дав ему отстраниться, провела по колючей щеке ладонью, скользнула пальцами в волосы и притянула к себе, отвечая на поцелуй и позволяя сделать его более проникновенным и страстным.
– Эв!..
Лира застонала вместе с Эвертом. Это был не поцелуй, а какая-то мука и наслаждение.
– Марта, – проговорил Эверт, заглядывая ей в лицо ищущим и все еще темным взглядом. – Нужно остановиться.
Водоворот ощущений перестал затягивать ее в свою пучину, хотя, сердце еще продолжало стучать как бешенное, громко ухая в груди, горле и голове, путая из без того панически-восторженные мысли.
– Я прошу тебя, – проговорил он, срывающимся голосом, проведя по ее щеке еще раз. – Пожалуйста
Она кивнула, тут же прижатая к его груди. Поцелуй, который мог быть таким разным, но все же привычным для нее, потряс Лиру своей силой и охватившими тело и разум сильными и такими ошеломляюще ощущениями. Такого не было давно, если не сказать, что никогда.
***
Эверт еще держал ее. Изредка он улыбался чему-то, а вот Лира то и дело вспыхивала, глядя на него и эту улыбку.
– Спасибо.
Она не придумала ничего лучше кроме благодарности. Она и сейчас не может понять, что это было. Обычный поцелуй вылился в какое-то умопомрачение. Это он сделал или, все просто секундное умопомрачение?
– Хочу знать твое имя, – продолжал настаивать Эверт в первые минуты, потираясь о ее щеку своей, так и не выпустив из своих рук. – Перестань вредничать.
Лира не вредничала. Это в ней говорила женская суть и настаивала справедливость. Тоже женская. Он должен был ответить за содеянное, сказанное и вообще за то, как вел себя.
– Ты ведь скажешь мне его?
Лира нашла в себе силы улыбнуться и пожала плечами.
– Наверное.
Эверт вновь взглянул на ее губы и, тяжело вздохнув напоследок, кивнул.
– Хорошо.
Теперь они шли к дому. Она то и дело посматривала на темнеющие небо, замечая, как светятся в нем нити сотворенного волшебства. Это было невероятно и непостижимо.
– Что он наговорил тебе?
Лира пожала плечами. Сэгхарт мог бы и догадаться. Чему бы не стал радоваться сиятельный родственник в их ситуации? Лимите.
– Что и должен был. Тебе стоило обсудить все с ним. Для чего была вся эта спешка?
– Нет, – Эверт не остановился, чтобы объясниться с ней. – Я решаю, как мне
Лира кивнула, сделав вид, что не обратила внимание на оговорку и на то, как он избежал ответа на последний вопрос. Она разберется с этим сейчас или позже, но обязательно сделает это.
– Глава семьи – я и он знает это.
– Как скажешь, – пожала плечами Лира. – Как скажешь.
Она думала о предстоящем, внутренне готовилась к этому и все же продолжала надеяться на то, что все пройдет тихо и мирно. Одно дело изображать ссору, а другое дело скандалить по-настоящему. Ей после такого и не хочется ничего, кроме как – лечь и не вставать. Вот только она не представляет как это будет выглядеть в реальности. Вряд ли старый граф станет закрываться в кабинете или в своих покоях, удовлетворившись увиденным.
– Вот ведь! – проговорил Эверт. – Старый акшас!
Лира хотела знать кто это.
– Потом, – бросил Эверт. – Вечером.
Так и получилось: он ждал их в холле. Все такой же воинственный, насупленный, выжидающе грозный. Но не это поразило Лиру, а его окружение – каким-то образом пусть и в не совсем крошечном холле умудрился уместиться весь штат слуг. Кажется, что они продолжали пребывать, появляясь наверху и тесня тех, кто был внизу. За спиной графа, натянув на лица самые торжественные и вместе с тем гордые выражения лиц ютились лесса Кики и громоподобный Северик. В руках у кухарки блистал поднос с бутылью, рюмками и мисками с ягодами. Мажордом стоял позади, удерживая в руках какой-то отрез ткани, такого же красно-малинового цвета, как жидкость в бутылке.
– Какого дьявола тут происходит?!
Она видела досаду на лице Эверта, только сейчас начиная догадываться о том, что старый граф, кажется, провел ее и выставил... Судя по всему, у них это семейное – делать из людей идиотов.
– Что это значит, Карл?
В ответ на это граф сделал многозначительное «кхм», покосив в ее сторону полупрозрачным глазом.
– Карл, – выдохнул держащий ее за руку Эверт, но тут же исправился. – Ваша светлость, позвольте представить мне вам свою невесту, леди Марту Кауч, будущую носительницу титула графиня, имени Дельвиг и хозяйку этого дома.
Граф пошевелил усами, вновь сделался еще выше, щелкнул каблуками и слегка поклонился ей. Эверт продолжил, кажется, что нехотя, в этот раз взглянув на нее:
– Миледи, позвольте мне представить моего блистательного родственника, дорогого мне дядю, поданного его величества, кавалера блистательного легиона, ландграфа Карла Густава Дельвига.
Лира растянула губы в улыбке, сделала очередной книксен и протянула руку для поцелуя, нехотя. Может кусаться у них тоже семейное?
– Так-то лучше, – проговорил граф и на этот раз куда более спокойным голосом. – Так-то лучше!..