Дочь Волдеморта
Шрифт:
— Я потеряла былой лоск? — спросила Беллатриса.
— Ничуть. Все так же прекрасна.
— Merci, milord.
— Надеюсь, после обеда мы… поговорим.
— Да, разумеется, — она опустила веки, — avec plaisir [45] .
Гермиона смотрела прямо в серые глаза Люциуса Малфоя. А он не отрывал взгляда от нее. Весьма красноречиво.
«Я совсем позабыла тебя… Великий Мерлин! Не гляди на меня так… Но только не отворачивайся! Что же делать?..»
Гермиона улыбнулась.
45
с удовольствием (франц.).
— Сегодня у нас не будет гостей, — говорил Темный Лорд. — Завтра, вероятно, будут. Я бы предложил пока как следует отдохнуть перед предстоящими праздниками…
Отложив нож и вилку, Гермиона взяла в правую руку бокал вина и, опустив левую вниз, положила поверх пальцев Люциуса. Сердце билось со страшной силой, и как-то сладко заныло внизу живота. Девушка прикусила кусочек кожи на внутренней стороне губы. Так сильно, что вскоре почувствовала вкус крови. Очаровательный вкус. Немного успокаивающий…
Она провела языком по ранке и опять посмотрела прямо в глаза своего дяди… Темный Лорд что-то говорил… Что именно — она почему-то не слышала.
Рука, лежащая на ее колене, скользнула выше. Во всем теле нарастало странное, какое-то подрагивающее ощущение. И дыхание сбивалось.
«Что же ты делаешь, дьявол?! — думала девушка. — Я сейчас с ума сойду! Пусть он прекратит. Я потеряю голову… Проклятье… Как же я тебя хочу, Люциус Малфой!»
Она продолжала кусать губу, высасывая из ранки солоноватую жидкость. Вдыхать глубоко было сложно — будто кто-то туго затянул невидимый корсет. Кулон на шее стал горячим, пульсирующее ощущение внизу живота всё усиливалось.
— Дамы и господа, может, пойдем в гостиную к камину? — услышала Гермиона через ураган собственных мыслей голос Волдеморта.
Зимний вечер уже окутал окрестности.
Уютно потрескивал камин. Старушка Джуня принесла чай, почтительно поприветствовала Гермиону и тут же скрылась.
Они сидели в гостиной вчетвером. Молодая девушка и Люциус в креслах, Темный Лорд и Белла на диване.
И старательно вели светскую беседу.
— А ты всё молчишь, Кадмина, — игривым голосом заметил Волдеморт. — Расскажи нам что-то. О школе…
— Школа утомляет общением с окружающими.
— Двойная жизнь трудна, — тихо сказал Люциус, — но к ней быстро привыкаешь.
— Меня смущает не двойная жизнь. Просто я по–новому взглянула на всех. И это странно… Странно общаться со старыми знакомыми, видя их в совсем ином свете.
— Все мы прошли через это, — сказала Белла. — Все Пожиратели Смерти. Иногда подобное угнетает. Но в основном помогает. Заставляет чувствовать себя выше других.
— Да… Я уже почти привыкла.
— Отлично справляешься, — странно улыбнулся ей Люциус. — Мне казалось, будет сложнее.
— Я быстро учусь, —
— Я учту это.
— Скажите, мадам Лестрейндж, не соблаговолите ли вы пройти в мою комнату? — официальным тоном осведомился Темный Лорд.
Женщина улыбнулась, подхватывая протянутую ей руку.
— Мы вас оставим, если вы не против, — объявил Волдеморт, и у Гермионы заколотилось сердце, — не обессудьте.
— Конечно, милорд, — кивнул старший Малфой.
— Люциус, поручаю Кадмину тебе. Смотри, чтобы она не заскучала.
И они пошли к двери. У самого выхода Гермиона заметила, как Волдеморт приобнял Беллатрису за талию, сворачивая в коридор. Но тут же забыла об этом. Она была здесь. Сама. Рядом с ним.
Оба молчали. Смотрели друг на друга и безмолвствовали.
Весело потрескивал камин.
— Как предпраздничное настроение?
Его голос заставил Гермиону вздрогнуть. Девушка улыбнулась, вставая и подходя к камину. Ближе к нему.
— Я в предвкушении. — Она смотрела на огонь, стоя к собеседнику спиной. — Люциус… Я… Скучала. — Девушка сделала шаг назад и присела на подлокотник кресла. Повернулась и посмотрела ему в глаза. — Очень скучала.
Через миг она лежала у него на руках. Гермиона пожирала взглядом непроницаемые серые глаза. Рука Люциуса блуждала по ее телу…
Она немного приподнялась, приближаясь к его лицу, и осторожно поцеловала в губы. Знакомый вкус кружил голову, сердце было готово вырваться наружу.
Он не дал ей отстраниться.
Чувствуя дрожь во всем теле, Гермиона, повинуясь его движениям, приподнялась, меняя положение и помогая Люциусу поднять измявшееся платье. Она села, обхватив ногами его бедра и отдавая всю себя жадному поцелую.
— Не страшно? — на секунду отклоняясь, спросил он.
— Не знаю, — выдохнула Гермиона, чувствуя под собой напряженную плоть.
Люциус крепко прижал ее к себе и трансгрессировал в спальню.
Он опустил девушку на аккуратно застланную кровать в темной, освещенной только лунным светом, комнате. Она выгнулась на постели, с нетерпением наблюдая за тем, как он торопливо срывает с себя мантию, рубашку…
Было ли ей страшно? Может быть, где-то глубоко. Сейчас же она просто сгорала от желания. Оно затуманивало разум и притупляло страх.
Девушка, часто дыша, приподнялась на кровати, становясь на колени и судорожно стягивая с себя платье. Путаясь в шлейках и тесемках, натирая кожу нераспущенной шнуровкой корсета. Она отшвырнула ткань в сторону, поднимаясь навстречу своему любовнику и прижимаясь к его горячему телу.
Обдавая Люциуса пламенным дыханием, девушка отыскала его губы и впилась в них, чувствуя вкус собственной крови из раскусанной раньше губы. Этот вкус заводил ее еще сильнее.
Они повалились на кровать. Гермиона перекинула его на спину, усаживаясь верхом, и стала целовать грудь и плечи мужчины. Она чувствовала капельки пота на своей спине, нервная дрожь сотрясала всё тело.