Дочь Вороньего Короля
Шрифт:
Поморщившись, юноша переваривал полученную информацию.
— Стало быть, помощи не будет и нам остается лишь выстоять в безнадежном бою? — невесело усмехнулся он.
— Нет, — Ступивший на Путь Вечности помедлил и вновь погладил светящийся шарик, — Мы должны будем победить в этом бою и продолжить движение к цели.
— Это будет непросто.
— А когда в жизни что-нибудь было простым? — Ридгар вопросительно изогнул брови.
— Думаю, никогда, — вздохнул Щит принца.
— И я того же мнения. А потому советую тебе возвращаться
Упоминание его высочества затронуло какую-то струну в мозгу телохранителя и тот застонал, хватаясь за голову. Обрывки фраз, обращенных к огнерожденной принялись всплывать из алкогольного угара.
Ридгар, кажется, понял это, а потому спросил:
— Вспоминаешь детали своего возлияния?
Лариэс, превозмогая боль, принялся восстанавливать в памяти события, предшествовавшие его появлению тут, и, о чудо, из недр сознания один за другим начали подниматься слова и образы, которые подобно мозаике занимали место в памяти.
— О Господи! — воскликнул Лариэс.
Он помнил произошедшее не целиком, ряд фраз и событий оставались загадкой, но и того, что удалось восстановить, было достаточно для того, чтобы прийти в ужас.
— Я отговаривал Игнис от любви к его высочеству!
— Хм-м? Интере-есно, — протянул Ридгар. — И зачем, позволь спросить?
Лариэс не нашел что ответить.
— Ну, не знаю, я…просто…она…ну…
Он потупился, не зная, собственно, говоря, что ответить.
— Я обещал Игнис исполнить любое ее желание, и она захотела, чтобы я выпил с ней вина, а потом, ну, оно как-то само случилось, вот.
— Ага-а…
На тонких губах Ридгара появилась легкая улыбка и он в очередной раз погладил шарик, который — на этот раз Лариэс был уверен — засмеялся и агукнул.
— И почему же она не должна была влюбляться в Тариваса?
— Он использует ее и бросит, разбив сердце, — решительно ответил Лариэс, — принц не создан для любви к одной женщине.
— А-а, теперь это так называется. Интересно, а что ваша христианская Библия говорит о таких, не созданных? М?
— Это совсем другое! — жарко возмутился Лариэс.
— Ну конечно же.
— Вы не понимаете, господин.
— Правда? — сарказма в голосе Кающегося было столько что при желании его можно было бы мазать на хлеб вместо масла. — Лариэс, я долго живу на свете, а потому знаю и понимаю много разных вещей. Например, почему стихийные маги столь привлекательны. Думаю, ты никогда не задавался этим вопросом, правда?
Столь резкая смена темы разговора удивила Лариэса, а потому ответил он осторожно:
— Это ведь известно всем, господин, разве нет?
— То, что известно всем, очень часто неизвестно никому. Церковь говорит: красота магов стихий — есть благословение Господа, подтверждение его любви к ним, не так ли?
— Так.
— А ты в курсе, что даже за те несколько сотен лет, что я живу, каноны женской красоты изменились несколько раз? С мужской дела
Лариэс моргнул. Этого он не знал.
— Более того, Орелия рассказывала о том, кого считали красавицами в дни ее юности, а еще я читал некоторые трактаты, относящиеся к эпохе до Второго Переселения, там тоже было много интересного. А теперь, внимание, вопрос: как так получилось, что в любую эпоху и в любой стране стихийных магов боготворят, их желают, им потакают? Не знаешь?
Лариэс не знал. Честно говоря, он воспринимал это, как само собой разумеющееся. Да, каждый стихийный маг прекрасен, им владеют необузданные страсти, что такого? Всегда так было.
— Ответ есть, — продолжал, меж тем, Ридгар, — каждый маг стихий бессознательно воздействует на окружающих, отчего кажется тем более привлекательным. Это отдаленно напоминает ментализм, хотя и работает по другим принципам и не обладает столь сокрушительной мощью, как магия разума. Врожденные чары стихиерожденных столь мощны, что требуются серьезные увечья вроде ожогов Игнис для преодоления этого… таланта, скажем так.
— Но ведь у меня есть защитный артефакт! — воскликнул Лариэс. — Пусть слабый, но все же. Он не мешает мне видеть красоту Блаклинт и его высочества, и Игнис…
Он оборвал себя и отвел глаза, краснея.
— Не мешает, и что? С чего ты взял, будто стихиерожденные сами по себе, без магии, непривлекательны? Природа, или Бог, или что-нибудь еще знатно поработали над ними. Гладкая чистая кожа, красивые волосы, симметричные и правильные черты лица, тела без каких бы то ни было изъянов. Сравни, к примеру, пышногрудую Кайсу и изящную Кэлисту? Что их роднит? Знаешь?
— Нет.
— Роднит их грация, природный магнетизм, сексуальность, бьющая ключом и заметная невооруженным взглядом. Даже без своего магического очарования таким, как они есть что предложить окружающим. К тому же у некоторых магов стихий встречалась еще одна способность…
Он замер на полуслове и покачал головой.
— Ладно, давай пока что остановимся на этом, я и так сказал много лишнего. Что же касается твоих откровений, навеянных вином… Могу только посоветовать не торопиться, обдумать все, что ты сказал и понять, почему так случилось. А потом — поговори с Игнис. Она — несмотря на свою вспыльчивость — разумный человек, а потому я уверен, что вы сможете разобраться с этим недоразумением.
Его спокойный тон и уверенность каким-то образом передались и Лариэсу, напряжение которого начало улетучиваться.
«В самом деле, я же не предал своего сюзерена», — подумал он. — «Да, сболтнул лишнего, но такое часто бывает, когда переберешь. Утром обязательно поговорю с Игнис и извинюсь перед ней».
— Спасибо, господин, — поблагодарил он Ридгара.
— Не за что. — Древний поднялся и вытянул руки вперед.
Шарик света соскользнул с его ладоней и устремился вверх. Несколько секунд он поднимался, затем начал тускнеть и в конце концов растворился целиком.