Дочери Талау
Шрифт:
Девушка полуприкрыла глаза, мысленно досчитав до семи. Интересно, какого дьявола князь ЕЙ это сейчас объясняет? Впрочем, его… «Твари», ему видней… каких там еще функций не заложено. Хотя в мире, где люди каким-то образом ухитрялись скрещиваться с ящерицами – причем столь успешно, что почти растворились в местном населении – вроде как обязаны действовать какие-то несколько иные законы генетики. Если вообще – действовать.
– Неужели Ваши планы на этого гардемарина от оранжереи действительно заходили настолько далеко? Я все еще считаю Вас достаточно умной девушкой…
– Даже очень умные девушки в четырнадцать лет еще ни о чем таком не задумываются! – огрызнулась Корнелия. – Проклятье! Как Элион могла поступить так глупо?!
– Странно, что вы спрашиваете об этом меня. Впрочем, говорят, что, если кто-то о чем-то здраво судит, то сам он
Дикий вопль «Ну и хто так играй-ит?!» заставил слегка вздрогнуть не только Корнелию, но и замолкшего на полуслове князя. Обернувшись, девушка как раз успела увидеть, как Нерисса отшвырнула надоевший поднос и, для уверенности облокачиваясь на материализовавшуюся Косу Хель, направилась к помосту с оркестром – видимо, желая продемонстрировать, как надо. Музыканты понятливо рванули во все стороны, а в попытавшегося навести порядок Ватека черная волшебница воодушевленно запустила почти полной бутылкой – видимо, ей для вхождения в раж вино было и не особенно-то нужно.
– М-да, о чем это я? – в попытке поймать ускользнувшую мысль, Фобос коснулся кончиками пальцев виска. – Ах, ну да. Моя сестренка не особенно-то умна. Из Вас, пожалуй, получилась бы гораздо лучшая правительница. Как из Вас, безусловно, была бы гораздо более достойная Хранительница, чем Вилл. Но вот на простое личное счастье у любой из них гораздо больше шансов, нежели у Вас. Потому, что они не парализуют собственные чувства страхом совершить глупость или ошибку. И не ставят любви условий. Смею даже предположить, порой Вы завидуете таким девушкам, как они, из-за этого.
– С чего Вы взяли, что я – несчастлива?
– Благодарю за танец, леди Корнелия, – отпустив плечо девушки, князь задумчиво повернулся к помосту, явно размышляя, стоит ли вмешиваться в происходящее раньше, чем дворцу сестры потребуется еще один ремонт, или это будет наиболее ярким впечатлением сегодняшнего визита. Разговор явно считался оконченным.
– И почему Вы считаете, будто я ставлю какие-то условия своим чувствам?! – слишком уж тихо для одолевавшего ее негодования, бессильно спросила Стражница уже у спины Фобоса. Какое ей дело до того, как он думает? Здраво судит, объясняя это тем, что не знает, о чем, собственно, судит – даже звучит смешно! Должно звучать смешно – в этом девушка, кажется, была уверена. Кажется… потому что у князя опять все казалось правильным и логичным.
Порой люди сами себе не позволяют быть счастливыми.
========== Оруби ==========
Правильно ли она поступала? Когда-то, когда Оруби еще не приходилось покидать Кондракар иначе, нежели для каких-либо тренировочных вылазок-квестов, организованных наставницей, таких сомнений у девушки не возникало. Можно было совершить ошибку в действиях – даже в совершенстве овладев нужными знаниями и умениями, никто не застрахован от этого, но цели всегда были четкими и понятными, не вызывающими ни малейших сомнений. Но потом была команда Стражниц… команда, частью которой базилиадка так и не стала, хотя на определенном этапе честно прилагала к тому усилия. Наверное, сомнения появились именно тогда. Оруби понятия не имела, как должна относиться к девчонкам – неумелым, неорганизованным, понятия не имевшим о какой-либо тактике наивным девчонкам, однажды трусливо бежавшим с поля сражения, бросив ее наставницу Любу на смерть. Девушка понятия не имела, чем руководствовался Оракул, включая ее в эту странную команду, но, следовало быть справедливой к фактам – хоть это и противоречило всему, чему ее учила Люба, противоречило самому здравому смыслу, но Стражницы действительно умели совершать невозможное, а их детская наивность и вера в какие-то мифические идеалы зачастую оказывались сильнее самого здравого смысла. Благодаря ним перед девушкой открылся новый мир, непривычный, но удивительно затягивающий мир, частью которого ей даже захотелось стать… хотя, той же справедливости ради, не особенно-то это у нее получалось. Трудностей Оруби не боялась, ни одной достаточно серьезной цели нельзя достичь одним махом, она продолжала учиться… вот только тому ли, чему действительно следовало? Для самой так и осталось загадкой собственное желание непременно научиться жить жизнью не просто чужой, а откровенно чуждой, когда все окружающее столь вопиюще неправильно… но ты заглушаешь
А потом этот внутренний голос обрел звучание извне.
От Седрика. От этого приспособленца и конформиста, который, тем не менее, не собирался мириться с чуждыми законами чужого мира, которые она, при – очевидно же! – ее куда более сильном и жестком характере, попыталась принять за верные. А ведь у изгнанного меридианского лорда, в отличие от нее, не было тех в чем-то раздражающих, в чем-то забавных бытовых трудностей, непонятно, откуда Седрик почерпнул свои познания о традициях и законах, принятых на Земле… ну, по крайней мере, на тех земных территориях, а заодно о достижениях научно-технического прогресса. Но это как-то особенно ярко подчеркнуло то, что проблема чуждости заключалась вовсе не в незнании или неприспособленности. Приспособиться можно почти к чему угодно. Но жить, жить так нельзя… Эта мысль со слегка раздражающим нытьем Седрика и – главное – с чем-то упорно откликающимся в собственной душе – рано или поздно обязана была подточить монолит упрямства базилиадки. И возвращение в Кондракар не помогло – отчего-то и там не вернулось утраченное чувство правильности и абсолютности окружающего мира. Напротив, совершенно невыносимой оказалась духота тепличного рая после знакомства со змеем, как и положено змею, с неясными целями искушающего людей знанием. Знанием об их собственной сущности.
Оруби не нужна была в Кондракаре, это быстро стало очевидным. А ей самой не нужно было ничего на Земле, не столь уж важно, могла бы она, или нет, там в конце концов прижиться. А Меридиан… Меридиан – тоже чужой мир, но чуждый ли при этом, девушка пока не решила. Поэтому и не была уверена в правильности своих действий.
Хотя знакомство с местными правилами и традициями началось не менее нервно, чем на Земле.
– Гертруда, скажи… я не должна была вмешиваться?
Северянка непонимающе подняла на нее небольшие бледно-серые глаза, немного водянисто смотрящиеся на фоне голубоватой кожи. Этот тип… Бертран, кажется – он ведь должен был быть ее, по здешним порядкам, мужем – или что-то вроде того. Хоть Оруби и совершенно не понимала этого, она все же принимала к сведению, что местные жительницы могут быть совершенно другого мнения о норме отношений и, возможно, предпочитают неуважительное обращение со стороны мужа тому, чтобы остаться без него вовсе. Не заступались же за них из солидарности здешние валькирии, хотя, наверное, процентов пятнадцать воинов ордена были женщинами – вмешиваться в чужие семейные разборки пришло в голову только иноземке.
– Может быть, ты… ну, не хотела бы, чтобы я дралась с этим Бертом? – предприняла еще одну попытку базалиадка.
– Отказавшись от поединка Вы все равно, что проиграете, кирия. Бертран очень разозлился, он постарается воспользоваться правом победителя… в полной мере.
Жизнь проигравшего принадлежит победителю. Вправе убить, вправе требовать вассальной присяги… или даже рабства, хоть к такому и не прибегали, судя по тому, что она слышала, очень давно. В частности потому, что большинство предпочитало продолжать заведомо проигрышный бой до смерти, но не отрезать косу.
Оруби и сама понимала, что разрешить все миром вряд ли получится. Попытаться, наверное, все же стоило… хотя она так и не сумела в полной мере постичь той мотивации Стражниц и их странных методов, но признать, что не во всех случаях стоит первым делом бросаться в атаку, была вынуждена. Что же… оставалась надежда, что на поле боя она сможет показать себя в лучшем свете, нежели в знании этикета.
Хоть что-то же она умеет делать действительно хорошо!
Никаких правил в проведении поединков у Ордена не существовало. Только то, что в них нельзя пользоваться магией, да и не существовало тут боевых магов, только лекари да фокусники, и никому недопустимо вмешиваться. В остальном…
Оруби повертела в руках метательные звездочки из тонкого металла – подарок Ямато-сама, полученный во время коротких каникул в Японии. Они вполне могли пробить даже дубленую шкурку северянина, но у Оруби все же возникали сомнения в допустимости их использования. Оружие, поражающее на расстоянии, на севере Меридиана было не в чести, в какой-то мере приравниваясь к магическому. Луки использовались иногда для охоты, но не применялись для сражений, хотя в законах ничего не говорилось о запрете. И площадь, на которой происходили поединки, была достаточного размера для боя средней дальности…