Дочки-матери
Шрифт:
– Вы учитесь? – поинтересовался он, как только официант ушел.
– Учусь, – согласилась Мака и тут же встрепенулась, – а в свободное время работаю в фитнес-центре.
– Давно?
Мака вздохнула с облегчением – он не стал расспрашивать об учебе, избавив ее от сочинительства на ходу: не успела придумать ни вуз, ни факультет, а Игорь бы запросто разгадал ее спонтанное вранье.
– Уже год.
– Нравится?
– Ничего особенного, – в этом вопросе Мака чувствовала себя свободно: Инна пару раз брала ее с
– Ясно.
Официант прервал их беседу, явившись с тарелками и задержавшись возле столика, чтобы наполнить бокалы. Мака сама не заметила, как выпила первую порцию своего «Просекко», по вкусу напоминавшего шампанское.
– А когда вы нарисовали эту картину? – осмелела она, кивнув на необычное полотно над их головами.
– Давно.
– С натуры? – ляпнула Мака и покраснела.
– По мотивам, – глаза Игоря засмеялись, хотя губы остались неподвижными.
– А-а-а, – протянула она, чтобы заполнить паузу.
– Это Инна, – он поднял глаза на картину, – ваша знакомая, которая бросила на произвол судьбы свой телефон.
– Похожа, – подтвердила Мака и, не зная, как точнее выразиться, добавила: – Только не снаружи, а изнутри.
– А вы, я смотрю, разбираетесь в искусстве, – Игорь рассмеялся. Мака видела, что теперь уже его глаза и губы заодно.
– Не то чтобы очень…
– Не страшно, – он по-отечески ласково улыбался. – Ешьте. Остынет.
Мака не заметила, как их разговор превратился в непринужденную болтовню. Когда подали десерт, они уже перешли на «ты», а Варшавский без умолку рассказывал о своих недавних выставках. В Будапеште. И в Вене. Мака видела эти города лишь на фотографиях и теперь, под выразительный звук его голоса, мечтала о путешествиях. Грусть Игоря, в которой девушка застала его поначалу, словно рукой сняло – глаза сияли, руки плавали над столом, вычерчивая старинные дома и соборы.
Вот теперь она увидела, насколько этот мужчина красив! Следила, не отрывая взгляда, с безудержным восторгом за каждым его движением. И хотя не понимала и половины из того, что он говорил; не узнавала и десятой доли имен, которые он называл, чувствовала себя принятой во взрослый мир. Мака еще никогда в жизни не встречала человека, который бы так легко говорил об ощущениях и чувствах, так часто менялся в лице и не скрывал ни одной, даже самой мимолетной, эмоции. Она словно поймала в нем собственное отражение.
– А в Москве, – возбужденно перебила она, – когда будет выставка?
– Здесь постоянно работает моя галерея. Придешь?
– Да!
– Держи визитку.
Они еще долго болтали – Игорь говорил, а Мака слушала и то сжимала ладони, то широко распахивала глаза, то роняла голову на руки, не в силах удержаться от смеха. Ей было с ним легко и интересно – как ни разу не было ни с одним взрослым.
– Экстраверт, – изумился Игорь, глядя на
– А кто это? – хихикнула девочка.
– Тип личности, – он не поленился объяснить, хотя и посмотрел с недоверием, – термин придумал Карл Юнг. Знаешь такого?
Мака притихла, сообразив, что зря задала этот вопрос – наверняка все студенты знают, кто такой экстраверт.
– Слышала, но забыла, – смутилась она.
– И все-таки сколько тебе лет? – Игорь внимательно разглядывал ее.
– Двадцать!
– Ладно, мне все равно, – он отмахнулся, – ты обещала сказать, куда подевалась Инна.
– Да, – глаза Маки заметались.
– Что произошло? – забеспокоился он.
– Ничего, – поторопилась Мака исправиться и начала импровизировать: – Просто у нее уже… то есть она… в общем, не одна… раньше этот перец… короче, это мой бывший парень!
Лицо Игоря вытянулось. Его глаза наполнились грозовым небом, и, посмотрев на него, Мака перепугалась.
– С какой стати я должен тебе верить?
– А какой смысл мне врать?!
– Не знаю, – он пытался поймать ее бегающий взгляд, – может, я тебе нравлюсь. И ты решила избавиться от соперницы.
– Не дождешься! – бросила она.
– Правильно, – он усмехнулся, – я не встречаюсь с малолетними девочками.
Он не произнес больше ни слова, подозвал официанта, попросил принести счет и вызвать такси. Десять минут они провели в жутком молчании – казалось, мир вокруг погрузился во тьму. Мака и представить себе не могла, что забавный Игорь может вдруг превратиться в чудовище, от одного взгляда на которое бросало в холодный пот.
– Видимо, я плохо знаю женщин, – он торопливо поднялся, – пойдем!
Мака вскочила и засеменила вслед за ним. В гардеробе Игорь принял у девушки-статуэтки полушубок и застыл с ним в руках с таким выражением лица, словно прикоснулся к воскресшему мертвецу. Медленно и с опаской поднес голубой мех к лицу, глубоко вдохнул и отшатнулся.
– Бред, – прошептал он, торопливо подставляя Маке раскрытую шубку.
Она готова была провалиться сквозь землю от страха и от стыда.
Игорь проводил ее до такси, открыл заднюю дверцу. Мака замешкалась, а он вдруг схватил девушку за плечи и посмотрел ей прямо в зрачки: требовательно, словно пытаясь прочесть, что у нее внутри.
– Чертов запах, – прорычал он и выпустил Маку.
Стремительно, не оборачиваясь больше на нее, обошел автомобиль и передал в открытое окно водителю крупную купюру. «Сдачи не надо».
Машина тронулась с места. Мака, обессилев от пережитых эмоций, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она понимала, что совершила глупость, но не знала, как ее можно исправить. И дело было даже не в том, что она с ним встретилась, и не во вранье. А в том, что Игорь, которого она собиралась убрать с собственной дороги, понравился ей.