Договор на одну ночь

Акулова Мария

Только попробуй, Лена, и... (1) «По заднице получишь, ремень вон висит!», (2) «Из комнаты не выйдешь неделю!», (3) «Без ужина останешься!», (4) «Телефон отдашь на месяц!», и самое страшное: (5) «О концертах своих можешь напрочь забыть!!!».

И пусть я знаю, что мои концерты приносят дядюшке нехилый доход (потому что из череды прибережных заведений только у нас прижилась эта традиция, а туристы любят такие развлечения), но от угроз меня это не спасает.

Неудачно развернувшись, бьюсь ягодицей об угол стола. Шиплю и тянусь, чтобы

потереть. После утреннего «разговора» с Георгиосом на правой ягодице у меня налился отвратительный болезненный синяк. Я бы очень хотела подойти к его отцу и попросить усмирить сына, но после этого скорее усмирят меня. А то и усыпят.

Поэтому тру кожу, хватаю блокнот для заказов и выглядываю из кухни.

Отсюда хорошо просматривается основной зал. Дядя стоит у входа в малый зал и, улыбаясь несвойственно ему широко, приглашает всех внутрь. Если не знать нюансов нашего не всегда такого уж мирного сожительства (а бывало между поселками всякое. Соревнования похлеще, чем у Вилларибо и Виллабаджо), может показаться, что сегодня у нас кто-то просто отмечает юбилей, но все намного серьезней.

Я исподтишка разглядываю мужчин. Они кажутся мне одновременно интересными и немного пугающими. Не в костюмах (в костюмах у нас летом не ходят), место них – светлые льняные рубашки и такие же брюки. А еще смуглые лица. Седые и черные волосы. Разной степени характерности профили и белозубые улыбки.

Смешанная речь и громкие сплошь низкие голоса.

Я мысленно ругаюсь, увидев среди гостей Жору, но расстроиться не успеваю, потому что мой взгляд вдруг прикипает к черному пятну посреди бесконечной белой массы.

С опозданием осознав, что мое внимание привлек мужской строгий костюм, поднимаю взгляд выше.

Глаза ползут по пуговицам до белой рубашки и вверх по тонкому галстуку, а потом врезаются в абсолютно незнакомое мне смуглое лицо.

Не знаю, почему, но сглатываю возникшую во рту сухость.

Вы... Кто?

Молодой темноволосый мужчина совершенно точно мне не знаком. Я бы его запомнила.

Он высокий, атлетичный. С идеально ровной спиной и яркими чертами гармоничного лица.

Привлекает не только мое, но всеобщее внимание.

К нему обращается один из старост. Короткий ответ, легкая улыбка... И большой зал заполняется громким-громким смехом. Даже Петр широко улыбается.

Глаза магнитом снова притягивает незнакомец. Я слежу за шевелением мужских губ, но слов не разбираю.

Вздрагиваю, когда на спину ложится рука.

– Тшш, дочка. Это я.

Киваю тёте Соне, а потом снова, вместе с ней, уставляюсь на мужчину. Это его машину я пропустила? Красивая... И такая же черно-элегантная, как весь облик. Взгляд соскакивает на блестящие идеальной чистотой ботинки. Он весь как будто пылеотталкивающий. Такое бывает? У нас тут степь, пляжи, песок...

А откуда он?

– Ты знаешь, кто это, тиа?

– Депутат

к нам приехал, дочка.

– Районный новый? Областной?

Тетя София фыркает, но беззлобно. Ей тоже любопытно.

– Выше бери. Большой депутат. Настоящий!

Я оглядываюсь и почти тут же возвращаюсь взглядом к волнующему незнакомцу. По рукам снова бегут мурашки, только вряд ли из-за озвученной тетей должности.

Тру их, всматриваясь в мужчину внимательней.

Разве в депутаты берут таких молодых? Хотя господи, Лена, как будто ты знаешь, каких берут в депутаты?

Силой увожу глаза от нового для меня лица, но долго держаться не могу. Возвращаюсь. Разглядывать его по какой-то непонятной мне причине дико тянет.

Вроде бы обычный себе человек, а вроде бы и нет... У нас у всех мужчин густые волосы и пронзительные взгляды, но смотреть мне хочется именно на его. Страшно, что заметит, но и оторваться – никак. Карие радужки поблескивают. Щетина на щеках не выглядит беспорядочной и неухоженной. Не прячет выраженные скулы с пропорционально массивным подбородком.

– Ох уж этот Гошик. Глаз от тебя отвести не может, – замечание тетушки вырывает из внезапно затянувшей патоки в реальность. Я дергаюсь и стреляю взглядом в сторону.

Негодяй меня заметил. Смотрит со своей кривоватой улыбкой. Но я слишком зла на него, чтобы смущаться.

Расправив плечи, выхожу к мужчинам. Они один за другим перемещаются в банкетный зал.

Напрямую на заезжего гостя больше не смотрю, но когда проходит мимо – непроизвольно глубоко вдыхаю. Он пахнет вкусно и необычно. У нас мужчины используют один и тот же одеколон десятилетиями. Причем все один и тот же. А он пахнет чем-то новым для меня, но определенно морским. Это кедры, соль и мандарины? Я всё это люблю...

Терпеливо пропускаю всех вперед, но за локоть всё равно придерживает дядя. Склонившись к уху, напоминает:

– Заказы возьми и на кухню. Только попробуй меня опозорить, Лена.

– Я помню, дядя. Я все помню. – Тараторю тихо, потупив взгляд.

Почему щекам становится жарко, как будто их опять нагрело солнце?

***

Собирать заказы сегодня элементарно. Стол мы постепенно накрывает заранее приготовленным меню. А для того, чтобы не запутаться в напитках, большого ума не нужно.

Единственная заминка случается у меня с привередливым Жорой. Он наверняка специально, "наказывая" за отсутствие к себе особенного внимания, допрашивает меня, заставляя раз за разом повторять перечень вкусовых сочетаний в наших фирменных лимонадах.

Это длилось бы и дольше, но старостёныша осекает сидящий неподалеку Петр весомым: "парень, если мы часами с напитками будем определяться, то как определимся с объединением?". Обидное для Жоры замечание прекращает мои муки. Я по сжавшимся губам вижу, что он хотел бы огрызнуться, но спорить со старостой не может.