Договор на одну ночь
Шрифт:
А я благодарю Петра ненужным, но очень-очень теплым взглядом.
Столичный депутат бросает мне безразличное: "кофе черный", и мотает головой в ответ на заученное предложение: "а может быть попробуете наш фирменный в ибрике?".
Не хотите? Ну ладно. А он вкусный... Правда вкусный...
Дверь в малый зал долго остается открытой. Мы, в меру своих сил и возможностей, подглядываем, подслушиваем, потому что любопытно же! Шушукаемся. Посмеиваемся.
Атмосфера
Когда я заходила в зал в последний раз, разговоры были еще веселые, но уже довольно деловые. По комнате витал дым и запах сигарет. Когда выходила – меня попросили закрыть за собой дверь.
От "закусок" переходят к основному блюду.
Глянув на себя в зеркало, убеждаюсь, что по-прежнему выгляжу прилично, как и требовал дядя. Вместо утреннего короткого платья на мне национальный греческий костюм. В нем парит немного, но я привыкла. Темные русые, выгоревшие прядями, волосы собраны в тугой хвост на затылке. Глаза подкрашены, но без стрелок. На губах нейтральный блеск. В ушах – самые нарядные сережки. Золотые с бриллиантовой крошкой. Подарок дяди на совершеннолетие.
В моих руках довольно тяжелый поднос. В голове – повторяющийся раз за разом перечень заказов, которые я должна правильно расставить.
Войдя в зал, вдыхаю раздражающий горло дымок. Не люблю курящих, но держу мнение при себе. У нас в принципе курят почти все мужчины. Женщин никто особенно не спрашивает.
Не вижу сигареты буквально у нескольких мужчин, среди которых и... Андрей.
Я узнала его имя. Фамилию тоже. Всё запомнила. Потом посмотрю, что пишет о нем интернет, а пока принесла ему второй за вечер кофе.
Зачем-то смотрю на его тарелку и бокал. Они слишком чисты. Скорее всего, не тронуты.
Вам не нравится наша еда? В столице готовят вкуснее?
А вы мне понравились. Почему-то...
Кто-то благодарит меня за напиток. Кто-то продолжает беседу, не обратив внимания. Однажды меня чуть не уносит, потому что староста Богдан взмахнул невовремя рукой.
Ставя чашку рядом с Петром, я тихонько шепчу:
– Спасибо вам, – но не уверена, что он меня слышит.
Последним подхожу к новому гостю.
Он, как назло, сидит рядом с Жорой. Назойливый маслянистый взгляд "вел" меня по всему залу и сейчас тоже как будто "победно" проезжается по фигуре.
К чему теперь придерешься? Чем я опять тебя провоцирую?
Стараясь игнорировать внимание старостеныша, обхожу его.
Останавливаюсь рядом с депутатом и он, как назло, берет слово. Нельзя, но я смотрю на его профиль. Считаю близкие сейчас к моим глазами длинные ресницы. По ровной переносице съезжаю снова к губам.
– Я очень
Не знаю, против ли старосты, но я – точно нет. Мне нравится его голос. Я ни черта не смыслю в содержании "соображений", но готова голосовать за.
Держа чашку за блюдце, несу над плечом мужчины.
Сейчас поставлю, сделаю еще один вдох понравившейся туалетной воды, гляну мельком и уйду.
Мой план прост и кажется беспроигрышным.
Я ничего не перепутала. Не разлила и не рассыпала. Не вела себя ни вызывающе, ни громко. Никого не разозлила. Всем угодила.
Сама себе поставила бы за этот день твердую пятерку. Надеюсь, дядя так же.
Но засмотревшись на идеальную гладь черного кофе и заслушавшись резонирующим с работой сердца в моей грудной клетке тембром гостя, я неожиданно чувствую сильную вспышку боли в том же месте, где Жора ущипнул меня утром.
И пусть умом я понимаю, что это точно такой же новый постыдный щепок, но тело реагирует, как ему приказывает природа, а не ум.
Я дергаюсь. Вскрикиваю. Пальцы разжимаются. Сердце уносится галопом. И я бы с радостью унеслась вслед за ним, но вместо этого расширенными из-за испуга глазами слежу, как на дорогущие мужские пиджак и брюки выливается горячий кофе.
Плавная мужская речь замедляется. Незнакомец-Андрей опускает взгляд на себя.
А мне, кажется, конец.
Глава 4
Лена
Тишина и неопределенность убивают.
Я стою в углу мужской уборной, сильно-сильно сцепив в замке пальцы.
Произошедшее – просто ужасно. Я и сама это понимаю. Мне стыдно. Обидно до слез.
Трясет от злости на Георгиоса, но сделать с этим я ничего не могу.
К двадцати годами я приняла важную истину: не жалуйся и не оправдывайся, сопротивление только усугубит, а виноватой всё равно будешь ты.
Лучше сразу свое получить.
Я попыталась спасти ситуацию. Извиниться, убрать часть беды салфетками. Но то, что кофе оказался у депутата на одежде, – так просто, как со скатертью, не исправишь.
Мне кажется, я готова была, что мужчина разорется. Назовет меня безмозглой дурой и выльет остатки кофе на голову. Но ничего подобного не произошло. И из-за этого мне еще хуже.
К нам угрожающе быстро подошел дядя. Где-то сбоку Жора лениво заметил: «вот безрукая»…
Испепелив меня взглядом, дядя Димитрий прижал ладонь к груди и совсем другим взглядом, как и голосом, начал извиняться перед депутатом:
– Прошу прощения за свою официантку. Считайте, она здесь не работает. И мы оплатим вам химчистку…