Долгая заря
Шрифт:
«Тойота» нырнула в заросли парка, а за нею, как вьючные лошади в поводу, юркнули пикапы. Заросли, впрочем, скоро сошли на нет — множество деревьев вырубили в войну, и нынче прятаться можно было лишь в разрозненных рощах, между травянистых возвышенностей или в тени старинных дубов.
— Мне передали донесение агента прямо из замка, — напористо излагал Бехоев, — и я же тебе показывал снимок со спутника! А эти все — на поляне в южной части парка, чуть в стороне от озера Вирджиния Уотер! Все разом! Королева, выводок принцев и принцесс, разные, там, герцоги
— Да что ты меня убеждаешь? — кисло поморщился Татаревич. — Сам же знаешь, мы ведем в бой неопытных бойцов! А там охрана!
— Охрана?! — гаркнул Ахмет. — Ха! А ты в курсе, что все эти королевские гвардейцы два раза лопухнулись в Букингемском дворце? Дважды в спальню к королеве проникали мужики с улицы! Вот так вот, запросто! Дважды! Нашел стражей… — он притормозил, и заглушил рокотавший движок. — Приехали, вроде… Дальше нельзя, услышат шум моторов. Внешнее оцепление мы сняли, да там всего двое бдело, а внутреннее… Сейчас мы им и займемся! Проредим, хе-хе…
Боевики покидали пикапы — вылезали из кабин, аккуратно прикрывая дверцы, или лихо перескакивали невысокие борта.
— Всё, парни, — подсевшим голосом сказал Хазим, — сегодня наш день! Сегодня мы накажем Виндзоров — выведем, как тараканов! Только помните… Знаю, что вам всё это по десять раз говорили! Послушайте и в одиннадцатый! Окончится обстрел — сразу надевайте противогазы. Хрен его знает, куда ветер подует! А теперь, что по плану… Занимаем позиции метров за двести-триста от цели, с четырех сторон света. Шатры будут видны хорошо, белые на зеленом, но цельтесь тщательно! Отстрелялись — уходите, по машинам — и газу! Хм… Итак. Север, позиция у озера Вирджиния — группа Чидози…
Громадный негр, чьи бугрившиеся мышцы распирали камуфляж, зловеще улыбнулся.
— Юг, позиция у «Двух дубов» — группа Омара.
Молчаливый араб со рваным шрамом через всю щеку слегка поклонился, и поправил ремень с увесистым револьвером «Магнум».
— Восток, позиция у римской руины — группа Даррена.
Шустрый рыжий ирландец весело ухмыльнулся, и рукавом подтер нос.
— Запад, позиция у какой-то часовни — моя группа. Датч Хоган! Твоя группа в резерве. Удачно отстреляемся — изобразите санитаров…
— Добьем, не беспокойся, — кивнул тощий голландец с узким острым лицом, бледный, как ангел бездны Аббадон.
— Не сомневаюсь… — Хазим оглядел всех напоследок, и скомандовал: — Выдвигаемся! Группа Ахмета — впереди! И чтоб все были на связи!
Мобильная группа Татаревича шла быстро, но скрытно, следуя местности — низинкой между холмов, через рощу платанов, промоиной… Объевшиеся местные олени лишь сонно глядели на людей, но не мешали их охоте.
Трое из расчета тащили на спинах разобранный
У часовни минометчики, кряхтя, собрали «средство доставки», подкрутили, подвинтили, нацелились, ориентируясь на белевшие вдали шатры и тенты. Глянув по сторонам, Татаревич прижал усик микрофона к губам, и негромко сказал:
— Первый на связи. Доложить готовность.
— Второй — Первому. Готовность раз.
— Третий — Первому. Сняли двух гвардейцев, или кто они тут… Всё тихо. Будем готовы через полминуты.
— Понял… Четвертый!
— Четвертый — Первому! — отозвался запыхавшийся голос. — Нарвались на группу спецназа! Двоих положили, третий дохнет. У нас все готово, в принципе. Ждем команды!
— Первый — Пятому.
— Все норм, — приглушенно сказал Ахмет. — Троих… того.
— Третий — Первому! Готовы!
— Вас понял… — Хазим прикрыл глаза набрякшими веками, чуя, как душит горячая кровь, и перещелкнул тумблер. Каркнул заветное: — Всем! Огонь!
Минометчики из его группы мигом ожили. Первая мина канула в ствол…
Хлопнуло по ушам, а боеприпас взвился по крутой дуге. Второй ушел — все разом пригнулись. Третий… Четвертый…
— Всё! — резко выдохнул Хазим. — Сэм, «подарок» в ствол — и уходим!
Сэм, черный как сажа, сверкнул белыми зубами, и сунул в миномет плитку «си-четыре» с примотанным взрывателем. Две минуты в их распоряжении…
Очередь из автомата оглушила и опрокинула Татаревича. Мелькавшие пятнистые фигуры едва узнавались, всё плыло перед глазами, а в груди плеснулась резучая боль. Вдали глухо бухало…
…Хазим ощутил себя лежащим на траве. Рядом маячила облупленная стена часовенки. Как злой дух, возник громила в полном боевом, следом материализовались еще трое, пощуплее. Самый худой, наставив на боснийца свой автомат, взвизгнул:
— Встать!
— Чертям привет передавайте, ребята, — ухмыльнулся Татаревич, пуская розовые пузыри.
Ствол миномета рванул, как снаряд, сметая троицу автоматчиков. Осколки провыли над Хазимом, и он возвел глаза к небу:
— Да, вроде, и не к чему уже, Господи… Но все равно… Спасибо…
Босниец ощутил умиротворение и благодать. Он же всё видел — мины падали кучно, накрывая цель… Шатры вздувались, лопались, опадали, а тяжелые клубы газа свивались в убийственное облако — оно расплывалось, мгновенно отнимая жизни.
'Засмотрелся… — подумал он с мимолетным огорчением. — Вот и утратил бдительность… Ребят жалко… — веки с трудом поднялись, открывая глазам бледно-синее небо.
«Гайда… Амира, доченька… Скоро свидимся…»
«Лендровер», угнанный у офицеров почетного эскорта, домчался с дрифтом, звеня поршнями. Ахмет выпрыгнул, кинулся к товарищу, падая на колени, и засмеялся хрипло:
— Живой! Ты живой!
— Нет… — прошелестел ответ. — Как… там?
— Всех положили, Хазим! Всех! Наповал!