Долгое лето
Шрифт:
– Это недолго, Фрисс, - Некромант усмехнулся краем рта. – Ничего странного не происходит. Спи…
Два десятка шагов они прошлёпали в воде – сперва по колено, потом по щиколотку. Плот остался на краю затопленной насыпи – дальше было не проплыть. Фрисс думал даже, не взять ли его с собой, но потом потряс головой, отгоняя болотный морок, и решительно взобрался на обломок неразмытой мостовой и протянул руку Нецису. Некромант выбрался из озера и по-кошачьи встряхнулся.
– Гостеприимная гавань Тешамген, - пробормотал он с блуждающей улыбкой. – Фрисс, скажи, я ещё отличаюсь от умертвия?
– Ещё как отличаешься, - заверил Речник, вытряхивая из волос кладку фамсовой
– Это город? – неуверенно спросил он, глядя на груды чёрных валунов, щебня, поросшего талхисом, гигантскую Самуну, опутавшую корнями то, что было когда-то надвратной башней… За остатками крепостных стен, теперь больше похожими на скальную осыпь, возносились к тучам сизые кроны Самун, огненно-яркие Гхольмы, перистые папоротники. Зданий видно не было.
– Аххсса… Давно его не расчищали, - покачал головой Нецис, осторожно пробираясь к воротам – узкому проёму между мощными корнями Самуны. Услышав его приближение, стая летучих рыб зашумела в ветвях, перебираясь повыше, самые робкие облетели дерево по кругу, угрожающе раздуваясь и трепеща плавниками. Фрисс привычным жестом потянулся за камнем для пращи, но опомнился и выпрямился.
– Ину, - тихо сказал он, кивнув Алсагу, и пошёл к воротам.
– Мррря… - откликнулся хесский кот, лизнул лапу и поплёлся следом. Похоже, за три дня в облике летучей мыши он забыл, как ходить на четырёх ногах. Речнику порой казалось, что Алсаг в своих лапах путается.
– В Тиалгикисе была такая площадь за воротами, - заметил Фрисс, выбираясь из щели меж корней и оглядываясь. Вторая стена города была ничуть не целее первой. Все длинные дома из чёрного камня, когда-то стоявшие здесь, лежали теперь горами булыжников и обрастали мхом. Талхис мягким ковром укрывал мостовую. Что-то похрустывало под ним, и Речник старался не смотреть под ноги.
– Хорошо тут Некромантам, верно? – хмыкнул он, тронув Нециса за плечо, и указал на рассыпающегося от древности ицколотля. Костяной скорпион, содрогаясь всем замшелым догнивающим телом, карабкался по завалам. Его жало было расколото, из щелей брони торчала трава. На всякий случай Фрисс выставил вперёд руку с кольцом, но к мечам даже не притронулся.
– Хм? Прости, Фрисс, я задумался, - вяло откликнулся Некромант и небрежно махнул рукой. Ицколотль замер, не успев опустить конечность на камень, медленно развернулся и пополз прочь.
– Тут, на мой взгляд, довольно грустно, - вздохнул маг, сдирая с проёма ворот хищную лиану. – Даже умертвия не любят Тешамген. И мы тут не задержимся.
Фрисс выбрался из очередного пролома, свободного от кусачих растений, вдохнул жаркий сырой воздух и поёжился, как от холода. Здесь в самом деле было грустно… точнее, тоскливо, холодно и одиноко, как на развалинах Старого Города. Здесь было много смертей – Речник видел кости на мостовой и не хотел вглядываться, чтобы не различить ещё и потёки крови… и, кажется, ничего, кроме смерти, здесь не было никогда. Ни великой славы, ни могущества Тлаканты, ни военной доблести, ни кропотливой работы, ни торговли, ни веселья, ни мирного сна… Город сочился смертью и тоской, и Речник ещё раз вздрогнул и наклонился, чтобы потрепать Алсага по загривку. Он очень хотел дотронуться до чего-нибудь живого.
– Фрисс? – Некромант нетерпеливо смотрел на него из-за угла. – Что случилось?
– Ничего, - ответил Речник и поёжился. – Тут, и правда, невесело. Куда идём?
–
Здесь, вдоль стены, и дальше, к центру, было когда-то много домов – но довольно странных. Длинные каменные платформы высотой по плечо Фриссу выстроились одна к другой, разделённые узкими переулками. Сейчас на них рос мох, топорщились мелкие папоротники, и деревца пускали корни в проёмы для свай. Среди платформ, ряд за рядом протянувшихся к горизонту, изредка виднелись округлые башни, обвитые зачем-то узкими лестницами. Кладку башен едва можно было рассмотреть из-под густой сети лиан. В зарослях на ближайшей платформе ворочался костяной голем-многоножка – не то зацепился и застрял, не то устраивался в гнезде. В окне башни сверкнули глазницы, залитые зелёным огнём, наружу высунулась костлявая рука – и тут же мертвяк шарахнулся прочь.
– Куда делись дома? – Фриссу невмоготу было молчать, он сам начинал казаться себе нежитью. Нецис посмотрел на него косо – вопрос отвлёк его от размышлений.
– Были построены из тростника, давно сгнили, - нехотя ответил он.
– Здесь нет камня, чтобы строить? – слегка удивился Речник и поднял взгляд на туманные очертания восточных гор. Хребет, утопающий в облаках, был уже близко, ещё немного – и Фриссу придётся карабкаться вверх по извилистым тропам… если, конечно, его не сожрут в этом логове мертвецов…
– Камень есть, - Нецис остановился, носком сапога отодвинул к стене горку костей и посмотрел на Речника. – Это «чистые кварталы», только для приезжих. Каждый год всё, что тут построено, очищали огнём. Иначе – разливы Квайи и гнилые болезни.
– Бездна… - Фрисса передёрнуло. – А как же местные? И… откуда сочилось столько дряни? У вас тут что, генераторы мертвечины?
– Си-меннэль… почти так, Фрисс, - Некромант странно усмехнулся. – Это город, где сжигали умерших. Тут – все курганы сожжений, все, что выросли за века. Только это в Тешамгене и делали. Это город, построенный для мёртвых. Запасы Квайи для всей страны. А местные… тут жили странные люди, Фрисс. Мне иногда жаль, что ни с кем из них я не могу поговорить. За «чистыми кварталами» - Город Ритуала. Хорошо бы нам пересечь его до заката…
– Мрря… - согласно откликнулся Алсаг и прижался к Речнику. Хинкассе город не нравился.
За рядами опустевших фундаментов начинался лес. Так показалось Фриссу, когда он поднял взгляд от мха на мостовой. Деревья вошли в город, разворотили мостовую и переплелись ветвями, и гигантские мхи скрылись в их тени. Гхольмы, рыжие, красные и золотистые, засыпали пурпурный мох лепестками, зеленели на низких ветвях округлые мелкие плоды Чинпы, и не меньше плодов валялось под ногами, и летучие мыши, перепутав день и ночь, объедались на дереве и только лениво косились на прохожих, шевеля ушами. Жалкие остатки улиц терялись в моховых дебрях. То и дело приходилось пригибаться, проползая под жёсткими побегами холга, сросшимися воедино.
– Умм… Мыши знают, что съедобно, - пробормотал Нецис, раскусив плод Чинпы и выплюнув семена на ладонь. – Ешь, Фрисс. В припасах одна солонина, лепёшки засохли… Ешь Чинпу. Пробовал когда-нибудь?
– У нас не растёт, - отозвался Речник, осторожно откусывая от крупной ягоды. Чинпа была куда слаще и сочнее, чем казалось на вид. Фрисс даже предложил очищенный плод Алсагу, но кот презрительно фыркнул.
– С собой надо набрать, - подумал вслух Речник, ссыпая плоды в пустой тюк из-под припасов. – Вечером доедим. Нецис! А ещё что-нибудь есть можно?