Долгое лето
Шрифт:
Речница вылетела из зарослей и тут же шарахнулась назад. Перед ней свивались в огромный клубок тысячи тонких колючих лоз. Подвижные побеги опутали множество злаковых стеблей и стекали по ним к центру клубка, туже свиваясь вокруг чего-то невидимого, трепыхающегося в сердце их переплетения. За миг до того, как Кесса появилась на поляне, из травяного клубка долетел последний вопль, перешёл в бульканье и затих. Побег хищной лозы просвистел мимо Речницы, она отступила, но трава не прикоснулась к ней – лоза вернулась в клубок. Хруст и чавканье доносились из
«Живая Трава, ужас степей!» - еле слышно вскрикнула Речница. «Кто ей попался?!»
– Ни-куэйя! – закричала Кесса, ткнув пальцем в тугой клубок. Ослепительный луч сверкнул и угас, запахло гарью и кипящим травяным соком. Волна Живой Травы качнулась, высвобождая обугленные побеги, они метнулись к Речнице – и отхлынули, просвистев мимо. Клубок расплетался, утекая в заросли, стебли распутывались и неспешно уползали. Кесса на миг оцепенела на месте – а потом увидела пустую поляну. Только из дебрей доносился удаляющийся шелест…
Она бросилась к тому, что выплюнула хищная лоза, наклонилась – и тут же отшатнулась, прикрывая рот ладонью. Трава обглодала жертву до костей, оставив разодранный красный балахон, пучок ярко-рыжих волос и залитую кровью дорожную суму среди жалких останков. Череп с клочьями мяса безмолвно вытаращился на Речницу, и она шагнула в сторону, борясь с дурнотой.
– Будет лёгким путь в Кигээл, - прошептала она и с трудом отвела взгляд. Что-то заставляло её смотреть на останки снова и снова. «Знорк… в красной… тряпке,» - медленно всплывало в памяти. «В красной тряпке…» - Речница посмотрела на обрывки мантии и замотала головой. «Не может быть…»
– А по мне, так всё закономерно, - спокойный голос за спиной напугал Речницу сильнее, чем клубок Живой Травы, и она, подпрыгнув, обернулась и вскинула руку. На краю поляны со свитком в руке стояла Скрийт, и бесчисленные кисточки и бусинки свисали с её одежды, не цепляясь за траву. Кесса изумлённо заморгала.
– Арфаксад Даакха думал, что может сжечь мои свитки и уйти живым и невредимым, - продолжила Скрийт, глядя на окровавленные останки, и голос её не дрожал. – Не знаю, кто внушил ему такой бред. Если Колина ещё волнуют дела знорков, он порадуется.
Кесса мотнула головой, пытаясь собраться с мыслями.
– Скрийт! – выдохнула она. – Колин… Он умер недавно, и если…
– Об этом не думай, - взгляд Скрийт был спокоен и ясен. – Ему уже очень давно было не помочь.
– Книга Вольта, - продолжила Кесса, распутывая клубок мыслей, - меня не пустили к ней.
– Напрасно, - кивнула Скрийт. – Уже весной вспыхнут пожары, и я мало что смогу сделать.
– Куда ты идёшь? У тебя есть дом? – Речница шагнула к мировидице, та неторопливо развернула свиток и занесла над ним перо.
– Сейчас – в Риогон. Ему помощь не помешает, - глаза Скрийт на мгновение вспыхнули, перо опустилось на лист.
– Впиши меня в свой свиток, - выпалила Кесса, прижимая к себе жёлтую кошку. Койя молча смотрела на Скрийт большими круглыми глазами.
–
– Риогон, - прошептала Речница, поднимаясь с земли и закидывая чужую тяжёлую сумку за спину. – Это их. Надо вернуть. Пойдём, Койя. Тут должны быть люди.
Город был пуст и жуток, ветер трепал дверные завесы, всё пахло пылью и запустением – и страшная красноватая полусфера, мерцающая на верхушке зеленью, притягивала взгляд Кессы, куда бы Речница не пыталась смотреть. «Сарматское защитное поле,» - озадаченно подумала она, остановившись посреди дороги. «Откуда?! Может, скафандр надеть…»
Койя протяжно мяукнула и ткнула лапой налево. Она первой учуяла жареное мясо и пряную похлёбку – и первой, слетев с плеча Речницы, устремилась на вкусный запах. Кесса быстро пошла следом, три поворота – и она остановилась на краю широкого двора. Он был разгорожен чёрными камнями – остатками рухнувшей стены. Справа пахло мясом, там кипели огромные котлы, поставленные у больших навесов, там суетились люди, и Кесса с замирающим сердцем услышала гвельскую речь. По другую сторону обломков, напротив Речницы, на камнях сидели четверо в тяжёлой сарматской броне, чёрной как смоль, и многоцветные гвельские узоры переплетались на их руках. Пятый, огромный и грозный, стоял поодаль, приоткрыв небольшой экран на предплечье, и трое – люди и земляной сиригн – смотрели на прибор, вполголоса переговариваясь и водя травинками по экрану. Яркие угловатые узоры выписаны были на чёрной броне и сверкали на руках сармата, как узкие драгоценные браслеты. Кесса охнула.
– Гедимин! – крикнула она, едва опомнившись, и все, кто был тут, встали и повернулись к ней. – Гедимин, это правда ты?!
Он оказался рядом с ней раньше, чем она успела заметить его движение. Тяжёлая бронированная рука опустилась на плечо Речницы. Четверо сарматов обступили её. От них веяло едкими растворами, плавленым фрилом и горячим металлом. Койя громко чихнула и прижалась к ноге Речницы. Кесса вскрикнула и подалась назад.
– Нет, не трогай меня! – мотнула она головой, выворачиваясь из-под руки сармата. – Я трогала эа-форму…
Сарматы расступились. Гедимин замер, слегка повернул голову в сторону – и прозрачный купол защитного поля накрыл и Речницу, и его руку.
– Знорка, задержи дыхание и закрой глаза, - спокойно сказал огромный сармат. – Огден, газовая дезинфекция.
– Да, - послышалось сбоку. Странный горький запах коснулся ноздрей Кессы. Она зажмурилась, стараясь не дышать. Рука на её плече разжалась, защитное поле тихо свистнуло, разрываясь на клочки и исчезая.
– Самка второго командира? – неуверенно спросил кто-то из сарматов. Гедимин покосился на него, кивнул и снова тронул Кессу за плечо.