Долгое прощание (сборник)
Шрифт:
— Ну, раз вы так говорите,— ответил я.— Мне только не совсем понятно, зачем нужно было Менендецу приезжать ко мне, пускаться в длинный разговор и предупреждать меня, чтобы я убрал руки прочь от этого дела. Он рассказал, что Ленокс был боевым товарищем — его и Рэнди Стара из Вегаса и что они не хотят, чтобы кто-то копался в этой истории. Невзирая на то, что Ленокса уже нет в живых.
— Кто знает, какую цель преследует мошенник? — с горечью сказал Грин.— И что он замышляет. Возможно, Ленокс имел с ним общие дела до того, как женился на деньгах и остепенился. Одно время
— У него было обаяние,— согласился я.— Для полицейского этого не требуется. Благодарю за любезность, лейтенант. Что сейчас поделывает капитан?
— Уходит на пенсию. Разве вы не читаете газет?
— Уголовную хронику не читаю, лейтенант. Слишком мерзкие дела.
Я хотел было попрощаться, но он вдруг спросил:
— Что хотел от вас этот мешок с деньгами?
— Мы просто выпили с ним по чашке чая и поболтали. Он сказал, что, возможно, даст мне несколько поручений. Он вскользь намекнул, что всякий полицейский, который будет косо на меня смотреть, может не рассчитывать на хорошее будущее.
— Но он ведь не командует полицейским управлением,— заметил Грин.
— Он этого и не утверждал. Он заявил, что не подкупает начальников полиции и окружных прокуроров. Они просто сидят тихо, если ему вздумается вздремнуть.
— Идите к черту,— сказал Грин и положил трубку.
Трудно порой приходится полицейскому. Он не знает, кому можно безнаказанно причинять неприятности.
Глава 33
Участок разбитой дороги от автострады до поворота на пригорок плясал в полуденном зное, кустарник, росший местами по обочинам, побелел от гравийной пыли. Я снял пиджак и закатал рукава, но дверца так нагрелась, что к ней нельзя было прикоснуться. Среди молодого дубняка дремала привязанная лошадь.
Затем я спустился с пригорка и словно попал в другую страну. Через пять минут я свернул на подъездную дорогу к дому Эдов, поставил машину, прошел по вымощенной плитами дорожке и позвонил в дверь.
В дверях появился сам Роджер в бело-коричневой рубашке с короткими рукавами, голубых брюках и домашних сандалиях. Он загорел и хорошо выглядел. На руке его было чернильное пятно, а нос испачкан пеплом от сигареты.
Роджер провел меня в кабинет и сел за письменный стол. На столе лежала толстая стопа желтых листов. Я повесил пиджак на стул и сел на кушетку.
— Очень хорошо, что вы приехали, мистер Марлоу. Большое спасибо. Что-нибудь выпьете?
На моем лице появилась обычная мина, как всегда, если пьяница предлагал мне выпить. Я прямо-таки чувствовал это.
Роджер усмехнулся.
— Я буду пить кока-колу,— заявил он.
— Вы очень быстро поправились,— сказал я,—Я тоже буду кока-колу.
Он нажал на что-то ногой, и вскоре появился Канди. У него было раздраженное лицо. Он был в голубой рубашке, шея повязана оранжевым
Роджер попросил его принести кока-колу. Канди пристально посмотрел на меня и ушел.
— Это ваша книга? — спросил я, указывая на отпечатанные листы.
— Да. Дерьмо.
— Этому я не верю. Далеко вы продвинулись?
— Написал почти две трети. Но это не имеет значения. Знаете ли вы, как писатель замечает, что он выдыхается?
— Я ничего не знаю о писателях.
Я набил трубку.
— Когда он для вдохновения начинает читать свои старые произведения. Это безошибочный и окончательный признак. У меня здесь пятьсот машинописных страниц, больше ста тысяч слов. Мои книги толстые. Читатель, этот проклятый дурак, воображает, что чем больше страниц, тем лучше. Я не верю, что это можно перечитать второй раз. И я даже не помню половины того, что там написано. Я просто боюсь заглянуть в свою продукцию.
— Вы хорошо выглядите,—заметил я. — После прошлого вечера я с трудом верю своим глазам. У вас больше сил, чем вы предполагаете.
— Сейчас мне нужно нечто большее, чем силы. При всем желании это не приходит. Нужна вера в самого себя. Я исписавшийся сочинитель, я потерял веру в себя. У меня прекрасный дом, красивая жена и хорошие доходы от книг. Но на самом деле мне хочется только напиться и все забыть.
Он оперся подбородком на сложенные руки и смотрел поверх письменного стола.
— Эйлин говорила, что я хотел застрелиться. Мне было так плохо?
— Разве вы не помните?
Роджер покачал головой.
— Ровным счетом ничего не помню. Помню только, что упал и расшиб голову, а через некоторое время очутился в постели. И вы были здесь. Эйлин звонила вам?
— Да. Разве она вам не сказала?
— В последнюю неделю она мало со мной говорила. Думаю, что она сыта мною по горло. Сцена, которую недавно устроил здесь Лоринг, тоже подействовала на нее.
— Ваша жена сказала, что это пустяки.
— Ну да, она должна была так сказать. Но она, наверно, сама не верила тому, что говорила. Парень ненормально ревнивый. Выпейте с его женой в углу один или два бокала и улыбнитесь или поцелуйте ее на прощание, и он тотчас подумает, что вы с ней спите.
— Что мне нравится в Айдл-Валлей,— сказал я,— так это то, что все здесь ведут спокойную, нормальную жизнь.
У Роджера вытянулось лицо, но в этот момент появился Канди с двумя бутылками кока-колы. Одну он поставил передо мной, не глядя на меня.
— Через полчаса будем обедать,— сказал Роджер.— А где ваш пиджак?
— Сегодня у меня выходной,— заявил Канди.— Я не кухарка, шеф.
— Приготовьте все же холодную закуску и пиво, — сказал Роджер,—Кухарки сегодня нет, Канди. Ко мне пришел друг.
— Вы считаете его другом? — иронически спросил Канди.— Спросите об этом свою жену!
Роджер откинулся на спинку кресла и улыбнулся.
— Попридержите свой язык, малыш. Вам здесь неплохо живется. Я ведь не часто прошу вас об одолжениях.