Долина белых ягнят
Шрифт:
И тут в комнату влетел сам Оришев-младший. От Анны Александровны он узнал, что Константин приехал.
— Вот он! Сам пожаловал! Как в кино. Ей-богу, как в кино! — у завхоза с души словно гора свалилась.
— Здорово, земляк! — с изумлением проговорил Айтек, глядя на Каскула, с которым раза два-три виделся в далекие довоенные времена.
— Здорово, коли не шутишь. — Каскул встал, на миг вытащил правую руку из кармана, где держал ее все время, но после рукопожатия снова сунул обратно.
— Какими судьбами?
— Да вот приехали за помощью…
Нарчо сбивчиво, торопливо
— Айтек, они не хотят давать лошадей. Уедем отсюда. Надо доложить комиссару, пусть он в Москву сообщит, самому Буденному. Тогда они узнают!
— Кому, кому?
— Маршалу Буденному. Вот кому! — Нарчо разошелся. — Прикажи седлать коней. Я мигом, Айтек! Надо торопиться, чтоб полковой комиссар сообщил, куда следует.
— Постой, пострел! — Завхоз передразнил мальчика: — «Маршалу Буденному!» У Буденного только и делов, что по прямому проводу слушать твои жалобы. Вернуться назад всегда успеете. Пусть сперва наш генерал скажет свое слово. Дело гостя приехать, а когда оглобли поворачивать — дело хозяина. Не так ли, Каскул?
— Так было в старые добрые времена.
Айтек еще не понимал, хорошо это или плохо, что они встретились с Каскулом, что именно от Каскула в известной мере зависит успех их предприятия.
— А чего, собственно, тут сидеть? Пошли к нам, — предложил он земляку.
— Куда это — к вам?
— Мы остановились у Анны Александровны. Ты же ее знаешь.
— Аня? — Каскулу все стало ясно. Вот, кто послал к нему Айтека! На душе полегчало. — Что ж, пойдем, конечно. Я там и заночую.
— Нарчо, беги, предупреди Анну Александровну. Мясо, сыр, лакумы — вытаскивай все, что есть, на стол.
— Я козу купил. Хорошая коза, дойная. Будем есть хакурт с молоком.
— Хакурт? — улыбнулся Каскул. — Ну, братцы, живете не по военным законам.
Нарчо бросился из конторы. А Каскул с Айтеком еще долго бродили вдвоем. Разговор у них возник откровенный, важный, неожиданный для обоих. Нарчо ждал, ждал, не дождался и задремал. Анна в конце концов тоже легла.
Спала она чутко и сразу услышала, как скрипнула дверь.
Каскул, поздоровавшись, подошел к спящему Гошке, нагнулся над люлькой:
— Никак на ноги не встанешь, бедняжка!
— Теперь на поправку пойдет, молочко есть.
Каскул сунул в люльку сверточек с несколькими кусочками сахара. Айтек понял, что Каскул но столько к завхозу приехал, сколько, наверное, в этот дом. Хозяйка принялась усердно готовить ужин. Комната снова наполнилась запахом баранины. Проснувшийся Нарчо принялся помогать Анне.
После ужина Айтек и Каскул, сев рядом, продолжали беседу. Нарчо лег и деликатно отвернулся к стене. Вскоре его одолел сон. Уснула и Анна.
4. РАЗВЕДКА
— Беги! Оставь меня и беги! Из кожи вылезь, но доберись до Кулова. Открой ему глаза, пусть узнает, что делается в Чопракском ущелье, — просил сына Оришев-старший, когда им с великим трудом удалось вырваться из рук Бештоева и они одолевали горный хребет, неся мешок с двумя миллионами рублей. — За меня не беспокойся. Дальше свои. Ты пойми, я правильно говорю. Локотош и
— Я не оставлю тебя, отец! Мало ли что может случиться! Деньги-то не сданы в банк. — Оришев-младший с мольбой смотрел на Батырбека. Как может он уйти, когда за любым поворотом опасность! Шутка сказать — в мешке-то не орехи, а деньги.
За перевалом их наконец обнаружили. Айтек звал своих, кричал во всю глотку, эхо перекатывалось по ущелью. Красноармейцы, услышав, поспешили им навстречу. Бойцы доставили Оришевых в штаб полка, потом в штаб дивизии. Тут Оришев-старший почувствовал, что болен. Но он и слушать не хотел о постели. «Сдам деньги — тогда гора с плеч, тогда и лечь можно». В сопровождении конвоя они добрели до полевого банка, где два дня считали и пересчитывали ассигнации. Получив документ с подписью и печатью, Оришев-отец наконец сдался. С температурой сорок на попутном грузовике, который вез раненых, его отправили в полевой госпиталь.
Айтеку, конечно, хотелось попроситься добровольцем в часть, но не исполнить просьбу отца он не мог. Отдохнув и набравшись сил, Оришев-младший отправился обратно через перевал.
— Опять за мешком денег? — доброжелательно посмеивались над ним бойцы, которым поручили проводить парня до передовых постов.
Обратная дорога была куда легче. На спине нет тяжелой поклажи, и не надо вытаскивать отца из снега или втаскивать его на скалу. Добравшись до северных склонов хребта, Айтек взял вправо и, преодолев один за другим два перевала, оказался у истоков реки Кетмес. Здесь, в лесах, должен был скрываться партизанский отряд.
Проблуждав понапрасну два дня, на третий Айтек, как и Каскул, наткнулся на мальчишек с санями, пришедших в лес по дрова. Приняв Оришева за партизана, они объяснили ему, где штаб, и даже поделились с незнакомцем сыром и чуреком.
В этот же день Айтек нашел партизан. Он понял, где они, по сизому дымку над лесом, но сразу подойти не решился, присел у ручья и наблюдал. А вдруг это банда гитлеровцев?
— Ты почему вернулся? — неожиданно прервал размышления Айтека женский голос.
Он оглянулся, увидел женщину с коромыслом и ведрами. Поняв, что обозналась, женщина вмиг сбросила с плеч коромысло, выхватила пистолет. Айтек не испугался, обрадовавшись, объяснил, что он свой. Тем не менее женщина приказала ему взять ведра, а сама пошла сзади, держа пистолет наготове.
Вечером Айтека допрашивал сам Бахов. Он знал Оришева-старшего. Айтек рассказал ему, как они с отцом едва унесли ноги из логова Бештоева, и вообще поведал немало из того, что могло пригодиться для доклада Кулову, связь с которым не прерывалась. Бахов жалел, что упустил момент, вовремя не заарканил Бештоева. Обезвредь он этого подлеца в свое время, может быть, Чопракское ущелье продержалось бы до сих пор, а Локотош оставался штыком, приставленным к затылку гитлеровцев. Взвесив все «за» и «против», Бахов подумал: а не зачислить ли Айтека в разведчики? Еще лучше будет, если этот смелый парень поступит в отряд, который, по данным разведки, гитлеровцы формируют специально для борьбы с партизанами.