Долина туманов

Розова Яна

– Степь да степь круго-ом! Степь широ-окая!..

Голос у него был сильный, густой, немного хриплый, напоминающий тембром голос Высоцкого, а вот слухом водитель одарен не был. Услышав собственное пение, он рассмеялся и умолк.

Хлестал ливень, ночь и дорога казались нескончаемыми.

Спустя несколько минут мужчина опустил стекло на несколько сантиметров и вытащил из пачки, лежащей в верхнем кармане его стеганой куртки, сигарету. По тому, как неловко он прикуривал и перекладывал дымящуюся сигарету из одной руки в другую, можно было заключить, что курить за рулем он либо не привык,

либо давно этого не делал.

И как только водитель устроился со своей сигаретой поудобнее, как шкодливый ветер швырнул в открытое окно пригоршню воды, будто съездил по физиономии мокрой тряпкой. Каким-то чудом сигарета оказалась сухой. Водитель быстренько, не дожидаясь второй мокрой пощечины, прикрыл окно, вытер рукавом лицо и глубоко затянулся сигаретным дымом.

После этого незатейливого приключения водитель, повеселев, вцепился взглядом в дорогу. Машина пошла быстрее.

«Фольксваген» сотрясся – это снова задремал его водитель, а машину занесло на обочину. Вовка вздрогнул, машинально нажал на тормоза, вцепился в оплетку руля. Фольке вернулся на дорогу, будто ничего и не было.

Несмотря на кондиционер, воздух в салоне снова сгустился, стал душным, дремотным. Вовус подумал, что, пожалуй, не стоит торопиться, а лучше бы съехать на обочину да немного поспать.

Дорога пошла в гору, Вовка выжал сцепление, перевел рычаг коробки передач на вторую скорость, протер пальцами левой руки глаза. Скоро его фолькс въедет на мост через речку Овечку, а километров через десять дорога начнет петлять между гор. Каждый поворот будет резким, неожиданным, на мокрой дороге опасным. Эти несколько километров давно имели дурную славу у водителей. Говорили, что за мостом через Овечку случается больше аварий, чем во всей Гродинской области.

Представив себе, как он теряет контроль над машиной и летит вниз с обрыва или с моста, будто воочию увидев приближающуюся землю, Вовка вздрогнул. Сейчас глупо умирать, сейчас самое время жить!

Машинально глянув в зеркало заднего вида, Вовка сбросил скорость, притормозил, съехал на обочину, выключил двигатель. Отстегнув ремень, пошарил на соседнем сиденье, нащупал бутылку с питьевой (обязательно негазированной!) водой, забытую Асей, отхлебнул из нее и опустил назад спинку сиденья. Кондиционер он тоже выключил, а вот аварийку, на случай появления на дороге всяких психов, оставил. Несколько минут он видел перед глазами обшивку потолка салона, а потом задремал.

Сон, приснившийся ему в машине в те сорок минут, он вспоминал впоследствии с большим удивлением, ибо этот сон был не чем иным, как аллюзией на события в жизни Пушнина. Ему снилось, что он готовится к экзамену. Было точно известно, что студентов, не сдавших этот экзамен, расстреливают. Именно расстреливают, Вовус даже видел винтовку.

Удрать от того экзамена было невозможно, подготовиться к нему – почему-то тоже. Вроде бы, как понял Вовус, учебная дисциплина, по которой планировалась смертельная экзаменация, еще не была выбрана. Надо было прийти утром в класс и тянуть билеты. А потом – сдавать, как хочешь. Эта часть сна была особенно тяжелой и ужасной.

Вовус думал во сне: а как же мне попрощаться с мамой?

С братом? С Верой? С племянницей, которую он очень любил, хоть никогда и не признавался в этом.

Во второй части сна Вовус, пребывая в том же состоянии предчувствия своей гибели, отправился в аудиторию. Там, у стены, на которой были прикреплены кнопками какие-то списки, столпились Вовкины коллеги по несчастью. Вовус понял, что в списках те, которым поставили оценку по предмету автоматом и сдавать экзамен они не будут.

«Пушнин В.» прочитал он свою фамилию в середине одного из листков. И тогда ощутил такое бескрайнее облегчение, что даже проснулся.

…Вовус открыл глаза. Фары освещали дождь, дождь и еще раз дождь. В салоне все еще держалась душноватая атмосфера, но сонливость рассеялась. Приоткрыв окно, глотнул холодного сырого воздуха, достал из пачки новую сигарету.

Теперь он мог завести мотор и тронуться с места. Всматриваясь в дождь, сквозь который едва можно было различить разметку трассы, дорожное ограждение или деревья на обочине, он чуть щурился. Не так давно Вовус с большим удивлением обнаружил, что зрение начало подводить.

Он еле заметно усмехнулся: проблема не в том, что у него ослабло зрение. Проблема в том, что долгое время он был слеп как крот. Вот и все. А то, что сейчас он где-то что-то не может разглядеть, – это мелочи!

«Да, – сказал он себе жестко, – ты был слепым, дурным и смешным».

И тут он вспомнил приснившееся ему чувство облегчения. Все в прошлом, она умерла, ее нет.

Дорога вывернулась из-за горы, резко пошла вверх, к мосту. Снизив скорость, Вовус сосредоточился на трассе. «Фольксваген» выбрался на мост. Овечка в обычной жизни была скорее широким ручьем, нежели полноценной рекой. Водный поток не был слышен и виден, пока путник не добирался до самой середины моста.

А вот теперь Вовус слышал, как Овечка гудит, плещется, шумит и бурлит, словно взбесившаяся от допинга, который дал ей ливень. Разглядеть реку из салона автомобиля, да в непогоду, он не мог, но ощущал, как вибрирует и ходит под машиной мост. Хотелось выжать педаль скорости да дунуть прочь!

Мост был преодолен, впереди оставалось еще несколько часов пути и самый сложный участок дороги. Вовус снова потянулся за сигаретой, но решил повременить и закурить позже, миновав опасный участок дороги. Вместо этого, ощутив слабое головокружение, снова приоткрыл окно.

И вдруг дорога кончилась. Из-за ливня он увидел это слишком поздно.

Фары выхватили из темноты нечто странное: гладкая, почти новая и блестящая от дождя асфальтовая лента вдруг оборвалась впереди, всего метрах в пяти. Вовус резко вдавил педаль тормоза в пол. Ремень безопасности тут же впился в плечо, машину занесло вправо и вперед. Вовус, несмотря на весь свой водительский опыт, не ожидал, что занос будет таким резким.

Его машина не была оборудована подушкой безопасности, поэтому контроль над автомобилем он не потерял. Во всяком случае, в те несколько секунд. В последний момент ему удалось выкрутить руль так, что его фолькс сумел затормозить у самого края обрыва. Машину при этом развернуло на сто восемьдесят градусов.